Лариса Федорова - Не лги себе

— Побил Фатиму? Ты?!

— Довела — побил.

— Рашид, — поспешно вмешалась я, — в письмах она действительно не виновата.

— Вот как! А вчера другое говорили. Как это понимать?

— Для этого я вас и позвала. Чтобы сказать о своей ошибке.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— В конце концов мне наплевать кто. Лишь бы не жена. Надоели эти скандалы. Примите же меры!

— Писем больше не будет.

— Ну и слава богу, — сказал он иронически и опять посмотрел на Шахназ: — Теперь дело за тобой. Выйдешь замуж — и все успокоится.

— За агронома? — спросила она, побледнев.

И вдруг его прорвало. Не владея собой, он стал выкрикивать.

— Хорошо, пусть за агронома, если он так мил тебе! Пожалуйста! Но только оставь меня в покое. Почему я должен бросить детей и Фатиму? Да она по сравнению с тобой красавица! Да, да, красавица!

Он несколько раз повторил это слово с какой-то сладострастной жестокостью. Напрасно! Хватило бы и одного удара. Слезы буквально брызнули из глаз девушки. Они окропили ее светлое платье, и она, растерянная, униженная Рашидом передо мною, малознакомым человеком, даже не утирала их. Несколько минут она пристально смотрела в разгневанное лицо возлюбленного, как бы возвращая его к себе из другого мира. И он вернулся! Я видела, как обмякли его губы.

— Прости, я не хотел, — быстро заговорил он, не смея, однако, приблизиться к ней, сидящей на диване. — Сама знаешь, что дело не в красоте. Дети у нас… Если разведусь, она заберет их в горы. Люблю я их! И тебя — тоже. Вот, сказал, слышишь? При чужом человеке сказал…

Не в силах больше выносить этой сцены, я поспешно вышла. Коридор был пуст. Я стала прохаживаться по нему взад-вперед. Сердце мое колотилось так, как будто все это произошло между мной и Николаем. С той лишь разницей, что супруги Богдановы бездетны, и выбор его был бы облегчен. Ну, а насчет того, что жена его по сравнению со мною красавица, он сказал бы непременно. Даже и без сравнения красавица. И это ему льстит больше всех прочих ее достоинств (о которых, кстати, никто и не догадывается!).

И вдруг я заплакала. Из зависти к Шахназ, которую любят двое. Даже не из зависти, а просто потому, что она любима, а я — нет. Тут уж ничего не поделаешь, хоть криком кричи!

Я сунула руку в карман платья, чтобы извлечь платок и вдруг наткнулась на конверт. Как же он здесь очутился? Видно, еще в Москве положила, когда впервые знакомилась с заданием.

Машинально я извлекла его на свет, взглянула и чуть не подпрыгнула от радости. Адрес был написан зелеными чернилами! Да-да. Письмо — фиолетовыми, а конверт по странной оплошности — зелеными! Ну, голубушка, теперь все! Можешь шипеть под своим клетчатым шарфиком сколько угодно — жальце твое я вырву!

Я уже направилась вниз, к дежурной, как услышала скрип отворяемой двери. Это был Рашид.

— Вы уходите?

— Да.

Он был смущен и старался на меня не смотреть. Плечи его странно поникли, как будто он нес что-то тяжелое…

— Сегодня я уезжаю. Будьте счастливы, Рашид.

— Спасибо.

Скорее в номер, к Шахназ. Что, что произошло между ними? Счастье или несчастье унес на своих плечах Рашид?

Шахназ все так же сидела на диване. Сидела величественная, как царица. А на полу, далеко раскатившиеся друг от друга, розовые бусинки. Пустая нитка — в руках.

— Вы поссорились?

Она молча отрицательно качнула головой.

— Помирились?

И снова тот же отрицательный жест.

— Он вернется к тебе?

— Зачем? Разные мы. Не было бы у нас жизни.

— Но чего же ты добивалась?

— Знать хотела, любит или не любит.

Она прерывисто вздохнула и поднялась, чтобы подобрать свои бусинки. Я стала помогать ей.

— Не надо, — сказала Шахназ, выпрямившись. — Я редко надевала их.

С минуту она держала на ладони собранную горстку, потом равнодушно положила ее в пепельницу, где еще дымилась папироска Рашида.

— Ну, я пошла. До свидания.

Я проводила ее до самой улицы, а потом зашла к дежурной и сказала ей все то, что полагается говорить в таких случаях. Попадание было точным.

Шахназ не выходила у меня из головы всю дорогу. Стучали колеса, мелькали большие и малые станции, приближая меня к Москве, а я все еще была там, в маленьком древнем городке, где вместо окраин раскинулись поля хлопка. Шахназ, конечно, — сеет. Это хорошо, когда рядом весна. Наргис тоже рядом. И агроном, которого я так и не увидела. Но раз он похож на космонавта, то все в порядке.

Так хотелось думать. Но это вовсе ничего не значило. Не подходила Шахназ ни под какие стандарты. Кому-то был нужен любимый, грубо говоря, со всеми потрохами, а ей достаточно одного сознания, что она любима. А что, если жизнь уже выдала ей все свои подарки? Что, если потом ее ждет лишь обыденность?!