Людмила Уварова - Сын капитана Алексича

Вот, сукин сын, чего выдумал! Ребенок ему, видите ли, помешал. Хочет восстановить против ребенка, скажите пожалуйста, «уйдет и не вспомнит». А ему-то, старой кочерыжке, какое до того дело?..

Потом мало-помалу он успокоился, поостыл и даже поймал себя на том, что жалеет Петровича. Ведь один, совсем один на всем белом свете, один как пень…

Тут еще Вася подлил масла в огонь. На следующий день, в воскресенье, то и дело спрашивал капитана:

— Где же Петрович? Не заболел ли?

— Явится, — отвечал капитан, — может, просто занят чем-то.

И с надеждой поглядывал в окна — не покажется ли знакомая фигура.

Но Петровича все не было, и в понедельник утром капитан не выдержал, решил отправиться за ним сам. Шутка ли сказать, почти тридцать лет один другого знают, а теперь, выходит, все эти годы кошке под хвост?

Петровича он встретил на полдороге. От неожиданности все заранее подготовленные слова разом выскочили из головы.

— Вот, — сказал он растерянно, — и ты, стало быть…

— Чего я? — спросил Петрович.

Капитан стоял напротив него, неуклюже перебирая ногами.

— Ты вот что, — сказал он хмуро. — Если можешь, не серчай на меня, я, сам знаешь, горячий и не то еще могу сказать…

— А разве ты что сказал? — невинно удивился Петрович.

— Будет тебе! — угрюмо сказал капитан.

Но Петрович все еще продолжал кобениться:

— Нет, ты про что, Данилыч? Что-то не пойму…

— Ты давай приходи, и чтобы все по-прежнему… — через силу выдавил капитан.

— Куда ж я денусь? — печально спросил Петрович и, подойдя к капитану вплотную, тихо добавил: — Я ведь к тебе и шел сейчас. Мне без тебя и без парня — зарез!

Однажды весной капитан мастерил в палисаднике будку для Тимки, — пес уже достаточно вырос и, по общему мнению, заслужил хороший отдельный дом.

Был теплый день. С реки изредка доносились гудки пароходов, капитан прислушивался, безошибочно угадывал по гудку, кто проходит сейчас шлюзы — «Россия», «Чкалов» или «Чернышевский»…

Капитан прилежно обтесывал доски. Он был не мастак строить дома, даже если это всего лишь навсего собачья конура, но хотелось построить просторную будку, на зависть всем окрестным собакам.

Мысленно представил себе Васино восторженное лицо: придет из школы, увидит — дом для Тимки готов.

А может, наоборот, обидится, почему не подождали его, вместе бы смастерили…

Солнце пригревало все жарче. Капитан сбросил куртку, присел на доски. Удивительное дело: с утра работает — и хоть бы устал капельку!

«Должно быть, я очень здоровый, — с удовольствием подумал он. — Только на сколько моего здоровья хватит?»

Он задумался. Как и обычно, мысли его обратились к Васе. Что будет с Васей, если он, капитан, свалится с ног, заболеет?

Но лучше о плохом не думать. И потом, он не мог представить себя больным, даже старым. Не верилось, что он, капитан Алексич, вдруг состарится, чего доброго, еще выйдет на пенсию. Нет, это как-то не укладывалось в его голове.

А вот Вася часто представлялся ему взрослым. Большим, умелым, всезнающим. Это ничего, что в школе он учится неважно. Пройдет с годами. Ломкий возраст, как говорит Петрович. Он будет инженером, или врачом, или ученым. А может быть, капитаном дальнего плавания? Да, капитаном большого океанского лайнера.

На мгновение он закрыл глаза, представил себе пароход, этакую гигантскую белоснежную махину, которая летит по воде на подводных крыльях с быстротой, не уступающей «ТУ-104». А на капитанском мостике, освещенный солнцем, стоит его сын, Вася, в ослепительно белом кителе…

Подбежал Тимка, лизнул замечтавшегося капитана в нос.

Капитан вздрогнул.

— Ах, чтоб тебя!

Кто-то подошел к калитке, остановился. Капитан обернулся — высокий, сутулый человек в клеенчатом плаще смотрел на него.

— Здесь живет Алексич? — спросил человек.

— Здесь, — ответил капитан.

Человек открыл калитку.

— Вы что, сам Алексич? — спросил он, подойдя к капитану.

— Сам, — сказал капитан.

Незнакомец расстегнул плащ, вынул пачку «Беломора» из кармана.

— Моя фамилия Костомаров, — сказал он, сложив ладони коробочкой и закуривая. — Федор Костомаров.

— Как? — спросил капитан и вдруг понял. Разом, в одну минуту.

— Федор, — повторил он. — Федор Костомаров.

В этот миг из-за калитки выскочил Тимка, с лаем набросился на незнакомого человека.

— Тимка! — прикрикнул капитан.

— Ничего, — усмехнулся Федор. — Я не боюсь собак.

Он не был похож на Васю, ничего общего: Вася синеглазый, с круглым подбородком, с толстыми губами, — типичное славянское лицо.