Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

Фермер, онемев, смотрел на Колема с открытым ртом.

– Я вас понимаю, мистер Стотт, – сказал мой коллега. – Фермеры обычно предпочитают обходиться без больших операций. Хлопотное, кровавое дело. Но, если хотите, ее можно отправить на бойню.

– Отправить ее… Да это же корова, каких мало!

– Ну хорошо. Приступим к делу. Мистер Хэрриот болен и не может… Но я позвоню мистеру Фарнону, и он привезет все необходимое.

Фермер в полном расстройстве чувств вновь плюхнулся на соломенный тюк. Голова его поникла, он тупо уставился в пол. И тут Колем ухмыльнулся до ушей.

– Все в порядке, мистер Стотт. Я просто пошутил.

– Что? – Фермер поднял на него ничего не понимающие глаза.

– Я только шутил. Так, для смеха. Ха-ха-ха. А у нее просто ацетонемия. Сейчас принесу из машины стероидный препарат. Пара инъекций, и полный порядок. – Мистер Стотт медленно поднялся с тючка, и Колем погрозил ему пальцем. – Я же знаю, вы любите шутки. Ха-ха-ха-ха! Вы верно говорите: лучше нет, чем посмеяться от души.

Как поклонника кошек меня больно уязвляло, что собственные кошки шарахаются от одного моего вида. Жулька и Олли были теперь членами нашей семьи. Мы их преданно любили, и, когда уезжали на день, Хелен, едва вернувшись, бежала к задней двери, чтобы покормить их. Они прекрасно это знали и либо уже сидели на стенке, либо сразу являлись на ее зов из дровяного сарая, где прочно обосновались.

Вот и на этот раз, когда мы приехали из Бротона и Хелен вынесла миски с кормом и молоком, они встретили ее на стенке.

– Олли, Жулька, – приговаривала она, поглаживая пушистые спины.

Давно прошли те дни, когда они не позволяли дотронуться до себя. Теперь они радостно терлись о ее ладонь, выгибали спины и мурлыкали, а когда принялись за еду, она продолжала их ласкать. В сущности, это были очень кроткие создания, и их дикость выражалась только в пугливости, а Хелен они больше не боялись. Мои дети и кое-кто в деревне тоже сумели завоевать их доверие, и они позволяли погладить себя. Но Хэрриоту – ни за что!

Вот как теперь, когда я тихонько вышел следом за Хелен и направился к стенке, они тут же отпрянули от мисок и отступили на безопасное расстояние, все еще выгибая спины, но недостижимые. На меня они вроде бы смотрели вполне мирно, но стоило шевельнуть рукой, как они снова попятились.

– Ты только посмотри! Эти дурашки не желают иметь со мной ничего общего! – сказал я.

Было тем более обидно, что все годы ветеринарной практики кошки меня особенно интересовали и, казалось, чувствовали это, а потому моя задача упрощалась. Я считал, что мне легче справляться с ними, чем большинству людей, оттого что они мне нравятся и откликаются на мою симпатию. Я немножко гордился своим умением находить к ним подход и не сомневался, что между мной и всем кошачьим племенем существует особое взаимопонимание, что все они платят мне такой же симпатией. Короче говоря, я, если быть откровенным, воображал себя эдаким кошачьим фаворитом. А эти двое меня чурались – по иронии судьбы именно те, к кому я особенно привязался.

«Довольно-таки бессердечно с их стороны, – думал я, – раз они лечились у меня и, возможно, обязаны мне жизнью. Как-никак кошачий грипп – штука опасная. Наверное, позабыли. А если и помнят, то не считают, что это дает мне право прикоснуться к ним хоть пальцем. Нет, конечно, в первую очередь они помнят, как я накрыл их сачком и засунул в клетку перед операцией». У меня возникло ощущение, что, глядя на меня, они видят именно сачок и клетку.

Оставалось лишь надеяться, что время все загладит, но, как выяснилось, судьба продолжала подстраивать каверзы. Ну, например, шерсть Олли. В отличие от сестры, шерсть у него была очень длинной и постоянно спутывалась, образуя колтуны. Будь он нормальным домашним котом, я бы регулярно его расчесывал, но при таком отношении ко мне об этом и речи быть не могло. Года через два Хелен однажды позвала меня на кухню.

– Ты только взгляни на него! – воскликнула она. – Смотреть жутко.

Я осторожно подошел к окну. Да, Олли, бесспорно, выглядел весьма неэлегантно: взлохмаченный, весь в колтунах, он являл разительный и жалкий контраст со своей гладенькой красивой сестрицей.

– Знаю, но что я могу поделать? – Я уже хотел отвернуться от окна и вдруг застыл на месте. – У него на шее болтаются просто чудовищные комки шерсти. Возьми-ка ножницы. Чик-чик, и все в порядке.

Хелен страдальчески вздохнула: