Джеймс Хэрриот - Вечное чудо жизни [litres]

Я смотрел на котят, чувствуя себя бессильным. Вдруг из-за угла дома вышел Херберт Платт, местный мусорщик. Котята тут же улепетнули, а Херберт засмеялся:

– Так вы их привечаете! Корм что надо.

– Да, но они даже за ним в дом не идут.

– Ага! – Он снова засмеялся. – И не пойдут. Я их семейку много лет знаю. Всех ихних предков. Мамашу видел, когда та сюда только пришла. Прежде-то она жила за холмом на земле старой миссис Кейли. И ее мать тоже помню – она на ферме Билли Тейта крутилась. Я их семейку не один десяток лет знаю.

– Неужели?

– Право слово. И ни разу не видал, чтоб хоть одна в дом вошла. Дикие они. Как есть дикие.

– Спасибо, Херберт. Теперь понятно.

Он улыбнулся и ухватил мусорный бак.

– Ну, я поехал. Пусть себе доедают рыбку.

– Вот так, Хелен, – сказал я. – Все ясно. В доме они жить никогда не будут, но зато устроить их поудобнее можно.

Сооружение, которое мы называли дровяным сараем и где я настелил для них соломы, на самом деле представляло собой крышу, подпираемую тремя стенами из досок, далеко отстоящих друг от друга. Четвертая стена отсутствовала вовсе. Там всегда гулял ветер, отлично подсушивая дрова, но не способствуя уюту. Не жилище, а одни сквозняки.

Я поднялся по склону и приколотил к доскам лист фанеры, затем соорудил вокруг соломенного ложа заслоны из поленьев и выпрямился, слегка отдуваясь.

– Ну вот, – сказал я. – Теперь у них есть удобное гнездышко.

Хелен согласно кивнула и тут же внесла улучшение. К фанере приставила открытый ящик с подушками внутри.

– Это получше соломы. В ящике будет тепло и уютно.

Я потер руки:

– Отлично. Теперь в ненастье можно не волноваться из-за них. То-то они обрадуются!

С этого момента котята подвергли сарай полному бойкоту. Они все еще ежедневно приходили подзакусить, но мы ни разу не видели, чтобы они хотя бы подошли к своему недавнему обиталищу.

– Просто им непривычно, – предположила Хелен.

– Хм-м… – Я снова взглянул на ящик с подушками в центре дровяного заслона. – Либо это, либо им он не нравится.

Мы выждали несколько дней, печально гадая, где теперь спят котята, а затем сдались. Я поднялся в сарай и разобрал поленья. И сейчас же туда заглянули котята. Они потолкались возле ящика, обнюхали его и ушли.

– Боюсь, твой ящик их тоже не прельщает, – проворчал я, стоя рядом с Хелен у нашего наблюдательного поста.

Хелен страдальчески поморщилась:

– Глупенькие! Он же для них идеален.

Но через два дня, в течение которых сарай пустовал, я увидел, что она грустно спускается по склону с подушками под мышкой и пустым ящиком в руке.

Не прошло и нескольких часов, как котята явились в сарай и на этот раз, видимо, нашли в нем все по своему вкусу. Фанера их не смутила, и они счастливо свернулись на соломе. Наша попытка создать кошачий гранд-отель потерпела полную неудачу.

Только тут я сообразил, что они опасаются замкнутых уголков, откуда нет пути для отступления. Лежа на соломенной подстилке, они видели вокруг все и при малейшем намеке на опасность могли ускользнуть через любую щель между досками.

– Ладно, ребятки, – сказал я, – как вам угодно. Но я намерен узнать о вас побольше.

Хелен вынесла корм, а я выждал, пока все их внимание не сосредоточилось на миске, подкрался и накрыл обоих рыболовным сачком. После некоторой борьбы удалось установить их пол – пестренький оказался кошкой, а черно-белый – котом.

– Чудесно! – сказала Хелен. – Я буду называть их Олли и Жулька.

– Но почему Олли?

– Право, не знаю. Просто он вылитый Олли, и мне нравится это имя.

– Ах так! Ну а Жулька?

– Сокращение от Рыжульки.

– Но она же не рыжая, а пестрая!

– Но ведь с рыжиной.

Я оставил эту тему.

Котята быстро росли, и мой ветеринарный склад ума вскоре понудил меня принять твердое решение: обоих необходимо стерилизовать. И вот тут-то я впервые столкнулся с проблемой, которая еще много лет продолжала доставлять мне множество хлопот. Как оказать ветеринарную помощь животным, до которых даже дотронуться не удается?

В первый раз, когда они были полувзрослыми, особых сложностей не возникло. Снова я подкрался с сачком, пока они ели, и кое-как водворил их в кошачью клетку, откуда они глядели на меня глазами, полными ужаса и, как мне почудилось, горького упрека.

В операционной, когда мы с Зигфридом вынимали их по очереди из клетки, чтобы сделать инъекцию снотворного внутривенно, меня поразило, что справиться с ними оказалось относительно легко, хотя они впервые очутились в тесном замкнутом пространстве и были охвачены паническим ужасом, еще усугубившимся из-за бесцеремонных прикосновений человеческих рук. Многие наши пациенты, принадлежащие к кошачьему племени, бешено защищались, пока их не удавалось усыпить; а таким оружием, как когти и зубы, кошки наносят нешуточные раны. Однако Олли и Жулька, хотя и отчаянно вырывались, даже не пробовали кусаться и не выпускали когтей.