Константин Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

— Так его! Так! — кричала теща. — Дайте и я помогу!

— Кусается, гад!

— Опомнитесь! — молила Эльвира.

— Где у него деньги? Тащи у него деньги! — командовал Жан-Жак.

В люльке голосил во все горло самый маленький Ледром, названный в честь отца Люсьеном.

Ему вторил полуторагодовалый Жюль. Остальная малышня забилась под лавки.

Одна мать, словно ничего не происходило, сидела у стола и тупо глядела в пустую миску.

Осторожно открыв квадратный люк, Базиль по веревочной лестнице спустился к лодке. Он отправлялся на свидание с Сандрезой и таился от своего друга Раймона. Ни одна ценность мира, даже такая, как бриллиант Базиля, не способна внести столь великий раздор между мужчинами, как женщина. С тех пор как в лавку на Мосту Менял вошла Сандреза, между друзьями легла незримая тень.

Действительно ли у Базиля в тот странный день вспыхнуло ответное чувство к Сандрезе? Ему казалось, да. Но по мнению Раймона, Базиль попросту убежал от одиночества, от своего добровольного и в то же время вынужденного заключения. Да и какому мужчине не льстит, когда в него самозабвенно влюбляется прекрасная женщина!

У берега терпеливо поджидала лодка. Лицо Базиля прикрывал сдвинутый на лоб барет. Бархатная полумаска дополняла маскировку. Оттолкнув лодку от берега, Базиль налег на весло.

Ярко светило солнце. Кудрявились зеленые берега Сены. Журчала и плескалась вода, обдавая лицо Базиля прохладными брызгами. Он греб и дышал полной грудью, предвкушая встречу с Сандрезой.

— Я люблю вас, — сказал он ей через несколько дней после их знакомства.

— Я знала это! — воскликнула она. — С первого мгновения, когда я увидела вас на Пре-о-Клер, я поняла, что мы созданы друг для друга. В моем сердце соединились тысячи женщин, влюбленных в вас.

Какой пламенной страстью дышало каждое слово Сандрезы! Какое блаженство было слышать ее задыхающийся шепот!

Но любая крайность, даже столь восхитительная, всегда немного утомляет. Каждый раз у Базиля повторялось одно и то же — усталость от свидания, желание поскорее вырваться из горячих объятий и на другой день вновь возникающая тяга к волшебной женщине. Каждый раз одно и то же.

Лодка подошла к острову Сен-Луи. Базиль вытащил ее на песок, спрятал весло и отправился к улочке Эполь. Здесь, в тихом домишке, его ждала на втором этаже укромная комната, куда через двор, тенистый сад и крытую галерею вел отдельный ход. Встречала Базиля пожилая служанка с неподвижным лицом-маской. А за дверью в его объятия бросалась Сандреза.

На этот раз, как обычно, Сандреза, стоя у окна, увидела Базиля еще издали. И щеки ее залило жаром. Сандрезе постоянно казалось, что Базиль больше не придет, что с ним непременно что-то случится, что он разлюбит ее и исчезнет. Что больше не будет его тонкой улыбки, его благородной осанки, его детского простодушия, его горячей трезвости, чистоты, силы, ловкости, выдумки, красоты… Господи, да разве можно перечислить все достоинства любимого? Вон как изящно вышагивает он по улице, приближаясь к дому.

Но что это? Из переулка наперерез Базилю вышел человек, при виде которого у Сандрезы от ужаса перехватило дыхание. Она узнала в нем — не глазами, сердцем! — лучшего фехтовальщика Лувра, скандалиста и дуэлянта лейтенанта Поля де Шарнэ.

Придворные юнцы типа Поля де Шарнэ, несмотря на внешнее благородство и святое соблюдение законов чести, на самом деле подчинялись лишь одному закону — убивать, чтобы выжить. Как убить, не имело значения. Любым способом, любой хитростью, подчас граничащей с подлостью. Мертвые, увы, молчат. И потому в поединках нередко побеждали вовсе не умение, талант, сила и отвага. То, что с лихвой имел Базиль. Побеждали иные качества, более действенные, те, которыми в совершенстве владел аристократ Поль де Шарнэ. И самое ужасное заключалось в том, что лейтенант Поль де Шарнэ знал о своих преимуществах, а наивный Базиль Пьер Ксавье Флоко упрямо в них не верил.

В просвет между листьями плюща Сандреза хорошо видела, как они приблизились друг к другу — два высоких статных мужчины. Один — ее Базиль, в бархатной полумаске и скромной одежде. Другой — лейтенант Поль де Шарнэ, сияющий, словно галльский петух.

Томительно проползла минута, вторая, третья, а они, подойдя друг к другу, о чем-то говорили. И чем дольше тянулась мучительная пытка, тем сильнее Сандрезе хотелось выскочить из своего укрытия, броситься на улицу и предотвратить назревающий поединок или, быть может, убийство. Она не сомневалась, что зреет поединок.