Карл Вурцбергер - Прежде чем увянут листья

— Отделение, ко мне! — приказывает Рошаль.

Солдаты подбегают, выстраиваются. Сержант вглядывается в их разгоряченные лица и с досадой в голосе спрашивает:

— Что случилось? Вы что, не хотите или не можете?

Райф просит слова и объясняет:

— Нам достался самый скверный участок местности, товарищ сержант.

— А с каких это пор отделения сами выбирают участки, на которых предстоит атаковать? Что за отговорки? — наступает Рошаль.

— Посмотрели бы вы на эту проклятую лощину — это же самая настоящая каша, — бурчит Мосс.

— Ах, вот оно что! Вам не нравятся лужи? А мне, по-вашему, нравятся? Так вот, запомните накрепко, если боец не овладеет приемами боя на учениях, в сражении он станет удобной мишенью для противника и поставит под угрозу выполнение боевой задачи. Думаете, я позволю вам рисковать жизнью из-за каких-то луж?! Вопросы есть?

Солдаты молчат, а Рошаль командует:

— Отделение, за мной! Вперед!

Он задает такой темп, что уже через несколько минут легкие у солдат работают как кузнечные мехи. Через двадцать минут они без раздумий падают в грязь, а через полчаса и Рошаль, и его солдаты покрыты грязью с ног до головы. Они стряхивают ее с кителей и брюк и даже выливают из карманов. Наконец он приказывает отделению построиться.

— Ну, мы поняли друг друга? — Голос Рошаля полон иронии. — Надеюсь, что в будущем ваши командиры будут столь же требовательны, как и я, а вы столь же примерны в соблюдении дисциплины. Итак, мы поняли друг друга?

— Конечно, — с трудом выдавливает из себя Цвайкант, пытаясь отдышаться. — Когда я вижу свое отражение в ваших глазах, мне становится не по себе, но потом я вспоминаю, что и вы выглядите не лучше, и не могу не выразить вам своего сочувствия.

Какое-то мгновение все молчат. Потом Мосс бьет себя по ляжкам, да так, что грязь летит в разные стороны:

— Нет, этот парень неисправим! Он меня доконает!

Все смеются. Улыбается и Цвайкант, а Рошаль говорит:

— Возможно, мне с вами повезло, парни… Десять минут отдыха!

— Не сходить ли нам в «кино»? — предлагает Мосс. — Погреемся на солнышке, пообсохнем, а потом выбьем друг из друга пыль.

«Кино» солдаты называют круглую лощину на краю учебного поля, заросшую кустарником и жестким очеретом. Почти двадцать лет бытует это слово в солдатском жаргоне…

В те далекие дни здесь служил замполитом легендарный человек, которого в войсках называли Батей. Его фотография висит в комнате боевой славы — сухощавый, узкоплечий, с поредевшими волосами. Батя был майором, два года провоевал в составе партизанского отряда на Украине, бил фашистов.

По-разному родятся боевые традиции. Однажды при «штурме» крутого склона солдаты заартачились. Им показалось, что от них требуют слишком многого.

— Тупая муштра, — начали бурчать некоторые. — Этого не должно быть в нашей армии!

Пришел Батя:

— Что случилось? А если там, наверху, засели фашисты? За мной, товарищи! Бей фашистов! Не давай им пощады!

И солдаты пошли за ним.

— Нужно закалять себя, — внушал он. — Пока вы такие, какие есть, с вами играючи справится любой. А ведь вы хорошо знаете, кого представляете и за что пойдете сражаться, если потребуется…

Именно Батя открыл приглянувшуюся ему круглую лощину. Здесь он проводил занятия вплоть до ноября. Батя стоял внизу, а солдаты карабкались по склону вверх.

— Что такое? Вы мерзнете? Это при трех-то градусах мороза вы мечтаете о теплом бараке? А что же вы запоете при двадцати градусах? А ну, ребята, вперед! Нытиков нам не надо!

Так Батя разговаривал с солдатами. Они смеялись и, стиснув зубы, выполняли любой его приказ.

Однажды поздней осенью он приготовил им сюрприз. Пришел вечером в казарму и объявил построение.

— Сейчас начнутся ночные учения, — сказал он. — Можете представить, что думает солдат, когда идет в атаку ночью? Когда нет уверенности, кто рядом с тобой — свой или враг.

Строем они промаршировали к лощине. Там стояла кинопередвижка и был натянут экран. Никто не мог догадаться, как это Бате удалось подключиться к электросети. Вероятно, через лесничество, расположенное неподалеку.

Батя показал советские учебные фильмы и хронику периода войны. От этой хроники сжимались кулаки, солдаты хватались за землю, ища дополнительную опору.

Когда фильм окончился, Батя встал перед экраном, вгляделся в их лица. Солдаты молча ждали.

— Да-да, именно так — кто кого! Вы еще не знаете, что такое ночная атака, но, надеюсь, теперь понимаете, почему мы здесь трудимся до седьмого пота. Трудимся даже по ночам. На всю жизнь запомните это «почему». В приказном порядке этого не понять, это нужно прочувствовать. Это «почему» должно поднимать человека на подвиг, должно жить в каждом боевом расчете, в каждом приказе…