Где-то рядом поет черный дрозд. Юрген пытается подыгрывать на гитаре его трелям и даже подпевать. Неожиданно, словно взрыв, за спиной раздаются хлопки в ладоши. Юрген оборачивается и видит, что к воде спускается девушка.
— Осторожнее!
Юрген готов подхватить ее, но она спускается без его помощи. Чуть раскосые глаза ее внимательно изучают парня.
— Я уже давно слушаю вас, — сознается она. — Мне кажется, у вас талант.
— А не кажется ли вам, что шпионить, тем более пугать из-за спины по меньшей мере неприлично?
— Ну знаете ли! Было бы гораздо хуже, появись я перед вами внезапно, я вовсе к вам не подкрадывалась… Вы хорошо поете. Вы учились?
— Нет. Просто старался быть внимательным на уроках пения в школе. Наверное, поэтому имел пятерки.
— Я, пожалуй, поставила бы вам не больше четверки.
— Ответ, достойный педагога.
— Угадали. Я преподаю художественное воспитание, немецкий и факультативно французский.
— Так вот откуда ваше пристрастие сразу же выставить оценку — самая устойчивая привычка педагога!
Так Юрген впервые встречается с Ингрид Фрайкамп. Она вдруг начинает торопиться:
— Надо побывать в одной семье.
— Неприятности?
— Как сказать! С пятнадцатилетними нередко бывает трудно. Возраст такой — уже не дети, но еще не взрослые. Так что проблем хватает.
Юрген успевает хорошенько рассмотреть ее: челка до середины лба, черные гладкие волосы обрамляют юное лицо с бровями вразлет, с широкими скулами и тонким носом, с резко очерченным ртом и выраженным подбородком.
Лейтенант помогает девушке забраться наверх, и они неторопливо шагают в сторону деревни.
— Знаете, что мне пришло в голову? — неожиданно говорит Ингрид. — Мне хочется, чтобы мои ребята разучили несколько музыкальных вещей, и у нас уже кое-что получается. Не могли бы вы нам помочь?
— Помочь? Я даже не знаю, что вы разучиваете? Песни?
— Конечно. Иначе как бы я стала вас просить?
— Честно говоря, я здесь еще новичок, не свыкся с обстановкой и у меня масса хлопот по службе. Так что не знаю…
— Было бы желание… На субботу назначено наше первое выступление перед членами кооператива на традиционном празднике весны. Здесь такой обычай. Может, придете?
— Может, и приду…
— А почему вы не стали профессиональным певцом?
— Почему? Я пою тогда, когда мне хочется, а не тогда, когда меня принуждают.
— Поэтому солдатскую службу вы предпочли профессии певца?
Они останавливаются на развилке: одна дорога ведет к деревне, другая — к военному городку.
Юрген не задумываясь отвечает:
— Нет, армейскую службу я считаю вынужденной необходимостью, нравится это кому-то или нет. Ведь одними песнями мир не переделаешь.
— Но и одной винтовкой тоже… — возражает Ингрид и, поправив выбившуюся прядь волос, уходит в сторону деревни.
— До свидания! До субботы! — бросает ей вслед Юрген.
Ну и денек! Ингрид взвинчена до предела, она понимает, что лучше пойти на компромисс, но полна решимости постоять за себя.
Супруги Кранц тоже не в своей тарелке. Еще бы! Их сын нарисовал обнаженную девицу, приделав ей голову классной руководительницы. Роясь в вещах сына, фрау Кранц обнаружила это «произведение искусства». Еще больше возбужден господин Кранц: его лицо так и пылает.
— Не хватало, чтобы эта история получила огласку. Какой позор! Ученик рисует учительницу в обнаженном виде. Трудно поверить, что для этого не было повода.
Брови Ингрид возмущенно взлетают, но, совладав с собой, она спокойно отвечает:
— Вы правы, на все должны быть причины. Вероятно, я нравлюсь вашему сыну.
Фрау Кранц, худощавая блондинка, закатывает глаза. Что же касается господина Кранца, то он просто теряет самообладание и автоматически спрашивает:
— Как? И это говорите вы?
— Факты говорят за себя.
Господин Кранц в шоковом состоянии. Ему не хватает слов. Он разворачивает газету, в которую завернут злополучный рисунок, и с треском бросает его на стол.
— Скажите, а вас в пятнадцать лет девушки не интересовали? — с возмущением спрашивает Ингрид.
— Это к делу не относится! — взрывается фрау Кранц. Она подозрительно смотрит на Ингрид большими светло-карими глазами газели.
Господину Кранцу не нравится, что разговор пошел по такому руслу.
— Тебе бы лучше подождать меня на свежем воздухе… — говорит он жене и обращается к Ингрид: — Я не совсем вас понимаю…
— Я спрашиваю: как воспринимали вы в таком же возрасте изображения обнаженного женского тела? Разве вы не стремились узнать, как выглядят девушки, переодевающиеся в кабинах на пляже или в квартирах, за неплотно сдвинутыми занавесками?
Читать дальше