Герберт Уэллс - Негасимый огонь - Роман о побежденном дьяволе

…Я пользуюсь фразами, — продолжал мистер Хас, — которые приходят мне в голову уже готовыми. И я склонен согласиться с вами в том, что я говорю порой метафорически и расплывчато, и я это знаю… Этот дух, входящий в жизнь, — он больше похож на личность, чем на процесс, и я называю его «Он». И Он — не свойство, не аспект вещей, но выбор между ними… Он охватывает, выявляет и утверждает все, что благородно в естественных импульсах разума. Он осуждает жестокость и всяческое зло…

Я не стану пытаться объяснить то, чего я объяснить не могу. Может быть, этот Бог всего лишь предчувствуется в жизни. Может быть, вы правы, доктор Баррак, что этот огонь, который я ощущаю в сердце как Бога, является таим же результатом вашего Процесса, как и все остальные явления в жизни. Я не стану спорить с этим. То, что я рассказываю вам сейчас, воспринимается мною скорее не как вера, а как чувство. Мне представляется, что жажда творчества, горящая во мне, отличается по своей природе от слепого материального Процесса, что эта сила противодействует силам беспорядка… Но что я знаю наверняка, это то, что, загоревшись однажды в человеке, она подобна всепожирающему пламени. И если оно однажды возгорелось в человеке, с тех пор его разум охвачен огнем. Оно правит его совестью с непреодолимой силой. Оно требует от него прожить остаток жизни, работая и борясь за единство, освобождение и торжество человечества. Он может оставаться посредственным, трусливым и низким, но он уже знает, для чего он живет… Некоторые древние фразы чудесным образом живут до сих пор. Нутром моего сердца я знаю, что мой Спаситель жив…

Он резко замолчал.

Доктор Баррак не был готов к ответу, но упрямо покачал головой. Эти обветшалые от времени фразы были ненавистны его духу. Для него они имели привкус ханжества, поиска благоволения устаревших и дискредитированных сил. Через такие бреши суеверия просачиваются вновь в тщательно огражденные от них умы. Хотя мистер Хас был трудным противником в словесной схватке.

— Нет, — поспешил ответить доктор Баррак, — нет…

Судьба, однако, пришла на помощь доктору Барраку.

Маленькая конференция в «Морском виде» ощутила присутствие новой личности. Это был резкий, рассерженный и распаренный мужчина небольшого роста с живыми темно-карими глазами, загорелым лицом, щеточкой усов серо-стального цвета и выступающей нижней челюстью. На нем были серо-голубой светлый костюм и светло-коричневые ботинки. В руке он держал светло-коричневый кожаный саквояж.

Сначала он появился за окном, что-то выкрикивая вне пределов разборчивой слышимости. Выражение его лица было богохульным. Он угрожающе размахивал своим саквояжем.

— Боже, Боже! — вскричал доктор Баррак. — Сэр Алфеус!.. Я совсем забыл о времени!

Он кинулся вон из комнаты, и вскоре послышалось шарканье в коридоре.

— Меня должны были встретить, — сказал сэр Алфеус, входя. — Меня должны были встретить. Смешно притворяться, что вы не знали, который час. Врач общей практики всегда знает время. Это его первая обязанность. Я не могу понять неучтивости этого приема. Я был вынужден проделать путь до вашей операционной, доктор Баррак, без сопровождающего; ни одного свободного кеба от самой станции. Мне пришлось пройти всю улицу по жаре, читая названия на воротах — в большинстве смешные и банальные имена: «Хадж», «Тимьяновая отмель», «Кедры» и «Капернаум», и все бок о бок! Это хуже, чем у Фрейда.

Доктор Баррак сконфуженно и невнятно продолжал извиняться.

— Мы здесь беседовали, сэр Алфеус, — произнес сэр Элифаз, выдвигаясь вперед, словно для того, чтобы защитить доктора от вызванного им специалиста, — по некоторым весьма захватывающим темам. Этим только можно извинить нашу небрежность. Мы обсуждали образование — и Вселенную. Судьба, свобода воли, абсолютное предназначение… Не каждый строительный подрядчик может цитировать Мильтона.

Великий хирург окинул взглядом обладателя патента на теманит.

— Судьба — вздор! — вдруг резко и грубо выпалил сэр Алфеус. — Это никоим образом не извиняет того, что меня не встретили.

Его маленькие светлые глаза обежали собравшихся и распознали среди них мистера Хаса.

— Что?! Мой пациент не в постели! Даже не в постели! В постель, сэр! Немедленно в постель!

Он исключительно резко обошелся с доктором Барраком:

— Вы, сэр, относитесь к операции весьма легкомысленно!..