Такэси Кайко - Гиганты и игрушки

Сюнскэ искоса глянул на шефа. Исход битвы решился неправдоподобно быстро. Шеф с самого начала клюнул на приманку — признал, что Нода угощал его в ресторане. Теперь уж ему не отвертеться. Этот мошенник, хорошенько нагревший руки на строительстве нового здания, признанный дока по части всяких темных дел, наконец-то попался в ловушку. И Сюнскэ почувствовал удовлетворение, будто облил бензином очередную партию крыс.

— Да, но… как ты… об этом проведал? — едва слышно выдохнул шеф, выходя из шока. Он облизывал пересохшие губы. Если нанести ему еще хоть один удар, он, чего доброго, примется мстить. И Сюнскэ стал объяснять ему вкрадчивым тоном:

— А я отдал распоряжение — перед тем как выпускать ласок, ставить каждой на ухо клеймо. Только вопрос, все ли служители вивария его выполняют. Им и так хватает хлопот. Хорошо еще, если они не подкуплены «Зверями Нода». Вы же знаете — социалисты и коммунисты подняли кампанию против губернатора, требуют его отставки. Так что сейчас нужна осторожность — можно сорваться на пустяке.

Шеф решил было обороняться, даже рот открыл, но потом покачал головой и ничего не сказал. Впрочем, он быстро оправился от испуга, и когда они входили в отдел, во рту у него, как обычно, торчала зубочистка. Немного погодя Сюнскэ принес жалобы и накладные. Шеф сделал ему знак наклониться поближе.

— На сегодняшний вечер я тебя ангажирую. Приходи в ресторан «Цутая», на Кавабата-мати. Знаешь, да? Часиков этак в шесть.

Сюнскэ одолевали сомнения — не слишком ли резко он говорил с шефом. Он уже собрался было изменить тактику, и вдруг это приглашение. Победа по всей линии! Он не сумел скрыть своей радости… Здорово! Десять баллов!

Стоя навытяжку перед шефом, Сюнскэ смотрел вниз на его плешивую голову. Тот, явно чувствуя его взгляд, сидел неподвижно и дал ему вволю налюбоваться собой. Глядя на его темя, Сюнскэ вдруг ощутил под редеющими волосами толстые своды черепа, и ему захотелось пройтись по ним пальцами. Потом он представил себе, как захрустят кости, если стукнуть тяжелым тупым предметом по розовой глянцевитой макушке. Словно чуя опасность, шеф не поднимал глаз и делал вид, будто просматривает накладные.

Ресторан «Цутая» издавна пользуется дурной репутацией. Впрочем, на сей раз Сюнскэ ожидал здесь довольно странный сюрприз. Они с шефом сидели в отдельном кабинете, окнами на реку, пили сакэ, закусывали разговорами на житейские темы, и каждый потихоньку нащупывал камень за пазухой. Вдруг дверь отворилась. На пороге стояли начальник департамента и молодая служанка. Сюнскэ онемел от удивления — что это значит, для чего начальник явился в злачное место, где заключаются всякие грязные сделки?

Усевшись за столик, начальник департамента сразу же принялся объяснять Сюнскэ цель своего прихода.

— Я давно искал случая встретиться с вами, принести вам свои извинения, — начал он. И тут же покаялся, что допустил промах, не ознакомившись в свое время с проектом Сюнскэ. — Все это по моей оплошности. Правда, нельзя было осуществить ваш проект целиком: воспротивились бы помещики. И все-таки, отнесись я к нему повнимательней, удалось бы заранее принять меры. Помните старую поговорку: «Час прозеваешь, в год не наверстаешь»? Не скрою, мне теперь стыдно.

«Все-таки он человек чистоплотный, — подумал Сюнскэ. — Ведь основная вина, собственно говоря, падает на прежнего зава. Это он положил проект под сукно. А начальник департамента, передавая ему проект, видимо, просто хотел восстановить служебную субординацию, которую неосторожно нарушил Сюнскэ. Но сейчас он об этом даже не заикнулся. Взял всю ответственность на себя».

— Ведь я и представить себе не мог, какое ужасное бедствие нам грозит. Все считают, что крысы развелись ни с того ни с сего. Так, непредвиденная беда. Как говорится, гром среди ясного неба. Признаться, я поначалу и сам был того же мнения. А теперь вот вынужден расписаться в собственной несостоятельности.

Тут начальник департамента усмехнулся и обтер лицо нагретым полотенцем. Потом передал Сюнскэ свою чашку, велев служанке налить ему сакэ. С появлением начальства зав совершенно выключился из разговора и теперь вместе со служанкой пробовал по очереди все закуски, запивая их сакэ. Так что Сюнскэ пришлось принять огонь на себя. Впрочем, хотя они встретились впервые, беседа шла свободно и оживленно. Начальник департамента был очень любезен и откровенен. Усердно расспрашивал о повадках крыс и о свойствах крысиных ядов. Беседа сопровождалась обильными возлияниями. Естественно, речь зашла и о нападках оппозиционных партий на губернатора. Когда поползли слухи об эпидемии, Сюнскэ неожиданно для себя сделался как бы знаменем оппозиции — на всех перекрестках ораторы без конца повторяли его имя, и вскоре оно стало известно каждому жителю этого провинциального городка. На работе Сюнскэ теперь приходилось трудно. Правда, никто не решался напасть на него в открытую, — что там ни говори, а за ним стояла большая сила, — но сослуживцы посматривали на него с явной завистью, а шеф — с молчаливой неприязнью. Начальнику департамента это было отлично известно. И сейчас он старательно обходил острые углы.