Уарда Саилло - Отступница

— Салам алейкум , — сказала я. — Меня зовут Уарда.

Никакой реакции.

— Уарда Саилло.

У мадам Эдбуше перехватило дыхание. У нее расширились глаза, а правая рука легла на сердце.

— Саилло? — спросила она. — Это тот Саилло?

— Я — его дочь.

Мадам Эдбуше подняла свое массивное тело со стула и подошла ко мне. На ее глазах были слезы. Затем она прижала меня к себе. Я утонула в ее огромной груди и вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, как тогда, когда она впервые увидела меня.

— Маленькая, совсем маленькая Уарда, — всхлипывала она. — Саилло. Я никогда не забуду вашу судьбу. Как твои дела? Откуда ты приехала? Как дела у твоих сестер и брата?

Я ничего не могла ответить, зажатая между ее грудей. Тогда она оттолкнула меня от себя.

— Ты хорошо выглядишь. Как европейка. Ты живешь в Европе?

Я кивнула. Я не могла говорить. От сильных эмоций этой женщины у меня перехватило дыхание.

Мадам Эдбуше приняла несколько таблеток, запив их водой, после чего немного успокоилась. Носовым платком, который она носила в рукаве, она вытерла слезы.

Затем она рассказала о своей работе, о своей борьбе за права женщин в Марокко, о неудачах и помощи со стороны молодого короля.

— Посмотри сюда, — сказала она, показывая фотографию на стене. Рядом с ней стоял молодой король, и по сравнению с мадам Эдбуше он казался очень изящным. — Король помогает нам. Слава Аллаху, иначе бы мы пропали.

«Ум эль банин» прежде всего пытается облегчить судьбу «маленьких служанок». Очень часто этих девочек насилуют хозяева или их сыновья, а когда девочки беременеют, их выгоняют. В Марокко рождение внебрачного ребенка является преступлением. Девочки, которым зачастую всего двенадцать или тринадцать лет, в этом обществе обречены на гибель. Позор из-за изнасилования и беременности настолько велик, что они не решаются вернуться в свою семью.

Будучи брошенными, в одиночестве и отчаянии они доверяют свою судьбу женщинам, которые делают нелегальные аборты, так называемым «производительницам ангелов», или же пытаются сами с помощью трав, ядов или игл избавиться от ребенка. Или же тайно рожают детей и растят их, не регистрируя у официальных властей, потому что иначе им грозит тюремное заключение. Эти нелегальные дети не могут ни ходить в школу, ни обратиться к врачу, потому что официально их нет, они не существуют.

Мадам Эдбуше говорила очень быстро, почти задыхаясь. Она рассказывала об одной судьбе за другой: о девочках, которые умирали от потери крови после аборта, о детях, ставших калеками после неудавшегося аборта, о молодых матерях в страшных тюремных камерах, о детях в приютах для сирот.

— У нас есть тайные родильные дома, — сказала она, — иногда мы даже находим мужчин, которые женятся на этих женщинах. В таких случаях мы можем легализовать детей.

Мадам Эдбуше тяжело вздохнула, словно на плечах у нее была огромная тяжесть:

— Но нам это редко удается. Наше общество должно измениться. Магомет — салал лааху алайхи вассалам, да благословит и хранит его Аллах, — никогда не говорил, что мужчины должны обращаться с женщинами как с рабынями, чтобы потом, когда они забеременеют, выбрасывать их.

На первом этаже здания плакали грудные дети, оставленные некоторыми из «маленьких служанок». Медсестра давала им молоко из бутылочек. В комнате ожидания сидели бедно одетые молодые женщины и кормили грудью своих детей.

— Нам не хватает всего, — сказала мадам Эдбуше, — общественного признания, денег, успехов. Это не труд, а борьба, которая никогда не закончится.

Я решила поддержать эту борьбу, хотя никогда не работала «маленькой служанкой».

После моего возвращения в семью дяди случилось одно происшествие с «маленькой служанкой», которое я никогда не забуду. Девочка жила и работала у наших соседей, которые по сравнению с нами были богатыми. Хозяйка дома, лала Айша, была хорошим человеком, ее дочка Фатима ходила в школу в один класс со мной. В школе я училась лучше Фатимы и поэтому часто помогала ей делать домашние задания.

Когда дядя Хасан сидел в тюрьме, лала Айша была одной из тех женщин, которые время от времени передавали нам миски с горячим кускусом или глиняные горшки с таджине .

Однажды, когда я, гордясь тем, что у меня самые лучшие отметки в классе, пришла домой, тетя Зайна спросила меня:

— Чего ты скалишься как дура?

— Я — лучшая ученица во всем классе, — гордо ответила я.