Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

Хрукало и сам не мог потом объяснить товарищам по службе, как ему удалось вскочить в повозку, уносимую тройкой обезумевших лошадей, как удержался в ней во время бешеной скачки по кукурузному полю. Скорость была так велика, что повозка порой зависала на стеблях кукурузы и, не касаясь колесами земли, плыла по ней, как по воде. О попытке остановить лошадей нечего было и думать. Они буквально озверели и со стороны, наверное, напоминали собой летящих драконов. Хрупало ухватился за стяжные болты и, лежа ничком на дне повозки, отдался во власть судьбы и рока. Тогда–то и налетел на него сзади вражеский истребитель. Первой же пулеметной очередью он прошил ящики со штабными документами и сбил с ног среднюю лошадь. Последовал страшный удар в голову, и Хрукало на какое–то время перестал ощущать себя в этом мире. Когда он открыл глаза, то увидел нелепую картину: оставшиеся в живых пристяжные лошади, застряв головами в хомутах, лежали хвостами вперед по направлению к Терскому хребту, а повозка, изогнутая под углом в сто двадцать градусов, стояла одним колесом на голове убитого коренника, а другим — в передних его ногах. «Будет мне чертей за повозку», — потряс контуженой головой писарь, окончательно приходя в себя после чудовищного сальто–мортале. Он подошел к дрожащим, словно в малярийном ознобе, лошадям, освободил их от хомутов. Сзади совсем близко раздался орудийный выстрел. Хрукало обернулся и… на четвереньках пополз под изуродованную повозку: метрах в пятидесяти от места катастрофы торчала среди кукурузных метелок башня танка. Она водила туда–сюда длинным хоботом орудия, вынюхивая очередную жертву и не подозревая о том, что через минуту сама станет жертвой.

Со стороны Терского хребта показался самолет. Он — все ближе, ближе. Вот он уже над головой у Хрукало. Да это же У-2, «кукурузник»! Он не спеша протарахтел над танком, что–то бросил на него, и танк задымил. Молодец, летчик! Сжег танк с первого захода и отправился к следующему. Геройский парень, видно, сидит в кабине этого матерчатого самолетика. И оружие у него какое–то невиданное. Хрукало, позабыв об опасности, высунулся из–под повозки, восторженным взглядом проводил удаляющийся самолет. Но что это? Четырехкрылый истребитель танков сам вдруг заметался из стороны в сторону и, прижимаясь к земле, понесся во все свои сто лошадиных сил к Терскому хребту. И тут Хрукало увидел другой самолет с тонким туловищем и черным крестом на нем. Он свалился с неба на тихоходный У-2, словно коршун на жаворонка, и в мгновенье ока разделался с ним. «Сбил, сволочь!» — огорчился Хрукало и бросился к тому месту, где, по его мнению, упал самолет. Он действительно лежал в кукурузе. Крылья исковерканы, колеса валяются в стороне, от пропеллера осталось два куцых, расщепленных пенечка. Возле него стояла девчонка в синем комбинезоне и кулаком размазывала по щекам слезы.

— А где летчик? — спросил Хрукало, подбегая к останкам самолета.

Девчонка взглянула на незнакомого бойца и еще пуще залилась слезами.

— Ну, чего тебя расхватывает? — подошел к ней Хрукало. — Летчик, спрашиваю, где?

— Я и есть летчик… Не видишь, что ль? — ответила, всхлипывая, девчонка.

— Ври больше, — вылупил глаза Хрукало.

Незнакомка не ответила, лишь продолжала судорожно подергивать худыми плечиками.

Рядом из кукурузы с ужасным грохотом взметнулась кверху земля. Хрукало схватил за плечи плачущего летчика, бросил на землю, сам упал рядом, закрыл ему голову согнутой в локте рукой. Но больше взрывов не последовало.

— Гм… — он встал на колени, стряхнул с воротника гимнастерки землю, окинул взглядом искореженный самолет. «Как моя бричка», — подумал про себя, а вслух сказал: — Чего ревешь, если живая осталась?

Летчица сверкнула на своего утешителя покрасневшими от слез глазами.

— Самоле–ет… разби–ила… — протянула она с новым приступом рыданий и была похожа в этот миг на девчушку–дошкольницу, нечаянно уронившую на пол чайную чашку.

— Ну и что, что разбила, не сама ведь. Я же видел, как он тебя очередью секанул.

— Он не попал… а я — со страху в кукурузу врезалась. Что я теперь Евдокии Давыдовне скажу-у…

— А кто она такая?

— Командир полка Бершанская.

— Вот чудеса! — покрутил головой Хрукало. — У вас что, в полку одни бабы… то есть, женщины? — поправился он тотчас.

— Ага, одни женщины, — судорожно вздохнула летчица.

— И не страшно вам вот так летать над линией фронта?