Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Да ну тебя, — засмеялся Володька, поправляя на поясе тяжелый маузер. — Видать, гулять придется с немецкими танками. Будем обмениваться с ними, так сказать, воздушными поцелуями.

Малыгин не ответил. Упомянув про командира бронепоезда, он почему–то вспомнил первую с ним встречу на станции Поныри.

— А кто ты такой? — спросил тогда его капитан Бородавко. Он — пожилой, крупный телом, с черными усами на круглом лице.

— Малыгин Игорь. Из Курска. Комсомолец. Хочу воевать на вашем бронепоезде, — поспешно ответил доброволец, с надеждой глядя круглыми карими глазами на усы командира.

— Губа у тебя, парень, не дура, — усмехнулся командир, переглянувшись со своим комиссаром.

— А что ты умеешь делать?

— Снаряды подносить.

— Гм… не очень–то много. Сколько тебе лет?

— Семнадцать. — Боясь, что ему откажут в службе на бронепоезде, Игорь стал горячо доказывать, дескать, он в два счета изучит и пулемет, и пушку, и все что угодно. Его поддержал убеленный сединами комиссар:

— Парень вроде хороший. Давай возьмем.

Капитан вздохнул и согласился. Видно, всколыхнулась в памяти собственная молодость, промчавшаяся вот в таком же бронепоезде по рельсам гражданской войны.

«Да–вай возь–мем! Да–вай возь–мем!» — выговаривают колеса под днищем платформы в унисон с мыслями юноши. Игорь потянулся, взглянул в небо. Оно сизое от жары. В нем одиноко парит не то орел, не то коршун. «Ему что война, что нет», — подумал юный пулеметчик и вдруг увидел рядом с коршуном пару желтобрюхих стервятников.

— Воздух! — крикнул он что есть силы и ухватился за ручки турельной установки спаренных «максимов». Тотчас стук колес потонул в грохоте пушечных выстрелов и трескотне зенитных пулеметов. Казалось, небо не выдержало солнечного накала и взорвалось подобно паровому котлу от избытка внутреннего давления. В этой невообразимой кутерьме, когда вражеские самолеты с методической очередностью пикировали на несущийся на всех парах бронепоезд, никто из экипажа не заметил, как замаскированный ветками в саду моздокского предместья немецкий танк поднял над плетневой оградой смертоносное жало своего орудия и плюнул огнем в зеленый панцирь паровоза.

К моздокскому вокзалу бронепоезд дотянулся по инерции.

— Ах, черт! — выругался машинист–грузин, выскакивая из люка и заглядывая в рваную дыру на броневой обшивке паровоза. — Тягу разворотило.

Окруженный подчиненными, подошел к паровозу командир бронепоезда.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил он у машиниста.

— Почему нельзя? До вечера сделаем, чтоб так ударило по голове его папу, — пожелал разгневанный грузин коварному немцу и плюнул в пробоину.

Командир помрачнел: что ты будешь делать! Там, под Прохладным, ждут их помощи прижатые к реке три наши пехотные дивизии, а они не могут сдвинуться с места.

— В самый раз приехали, — услышал он чей–то с кавказским акцентом радостный голос и оглянулся. Широко шагая через рельсы, к бронепоезду направлялся саженного роста молодой летчик с каской на голове.

— Теперь нам клейсты не страшны, — улыбнулся военный в летной форме и, безошибочно определив командира бронепоезда, отдал ему честь. — Командир роты гвардии старший лейтенант Дзусов, — представился он молодцевато.

Бородавко пожал руку. Продолжая хмуриться, ворчливо спросил:

— Чему радуешься, старлей?

Дзусов улыбнулся еще шире.

— Вашему приезду, дорогой. Ведь у меня в роте… — он наклонился к уху капитана, — кроме пэтээров и бутылок с КС ни шиша за душой, а на мои позиции прет целый танковый корпус. Да мы же теперь у вас, как у Христа за пазухой. Если патроны нужны, берите, пожалуйста, сколько хотите — вон они навалены у пакгауза. Только чуть–чуть продвинь свою крепость вперед к семафору, оттуда вам будет удобнее бить но фашистам.

— За патроны спасибо, — проворчал капитан отводя от радостного комроты угрюмые глаза, — но… нас в другом месте ждут.

У Дзусова погасла улыбка на его горбоносом, с раздвоенным подбородком лице.

— В каком еще месте? Тут вот и есть то самое место. Утром уже побывали у нас гости. Видишь, стоит один, подбитый?

— У меня приказ: поддержать отступающие соединения под Прохладным.

— Воллахи! Какой там Прохладный, когда здесь скоро жарко будет. Немцы заняли Павлодольскую, а он в Прохладный собирается, — удивился Дзусов. — Становись у семафора. Моздок надо защищать, а не Прохладный. С часу на час с Русского хутора попрут на нас танки. Я ведь русским языком говорю, с разведкой противника сегодня бой вел.