Дэвид Лоуренс - Избранные произведения в 5 томах. Книга 2 - Флейта Аарона. Рассказы

— Как удобно для вас! Всего десять франков, — да ведь это сущая безделица. Я так доволен, что вы, наконец, нашли подходящее помещение. Когда вы переезжаете? — сказал Фрэнсис.

— В половине третьего.

— А, так скоро! Ну, что ж. Мы ведь, конечно, будем иногда видеться. Погодите, ваш адрес, кажется… Ах, да, около этой ужасной статуи. Прекрасно. Вы всегда можете зайти к нам, и мы также. Оставьте записку, если не застанете, — ведь столько надо посмотреть…

На другой день по прибытии Аарона во Флоренцию погода испортилась. Небо заволокло тучами, подул холодный ветер, пошел бесконечный дождь. Он сидел в своей большой мрачной комнате над рекой и глядел на струящиеся зеленовато-желтые воды Арно. Зеленые холмы по ту сторону реки казались от сырости еще темнее, пинии грустно простирали свои ветви над виллами.

В пять часов Аарон сошел вниз к чаю и очутился один среди целой компании женщин, — по большей части не то шведок, не то голландок. Он напился какой-то странной травяной настойки, нисколько не походившей на чай, и съел два толстых куска темноватого хлеба, смазанного чем-то коричневым, но, к сожалению, не вареньем. Испытывая неловкость, он сидел в этой красной позолоченной комнате под взорами иностранок. Как неприятно быть мужчиной при таких обстоятельствах!

Он постарался поскорее скрыться обратно в свое отдаленное и безрадостное царство наверху. Ему начинал нравиться старинный отпечаток этого флорентийского обиталища, его неуютность и мрачность. Он даже не почувствовал отсутствия камина в своей холодной и темной комнате. Дома, в Англии, неизбежно был бы камин с ярким огоньком, толстыми коврами и креслом возле него. Но он был так рад избавиться от всего этого и не иметь уютного огонька и мягкого кресла. Ему приятно было ощущать холод и дышать нетопленным воздухом. Уютная приветливость собственного дома давила его, он задыхался в ней. Нет, итальянская холодность была лучше.

Он положил на колени пальто и начал разбирать ноты, купленные в Милане: кое-что Перголези, Скарлатти и несколько вещей Корелли. Он любил нежную, тонкую, отвлеченную музыку, лишенную эмоциональности, с чистыми, прозрачными звуками. Уже спустилась ночь, а он все сидел на том же месте. Ему захотелось поиграть некоторые отрывки на флейте. Но флейта его была слишком чувствительна, — она дрожала в непривычной обстановке и звучала плохо.

Наконец, позвонили к обеду. Было уже часов восемь, даже больше. Ему пришлось привыкать к опозданиям. Он получил отдельный столик у самых дверей, вдали от иностранок. Из мужчин были только — итальянский герцог с семьей и собачкой и лакей Августино.

Пища оказалась, против ожидания, сносной и подавалась в достаточном количестве, прислуга приветливая и расторопная. Все чувствовали себя весело и непринужденно. Ничего напускного. Маленькая желтая собачка герцогини тявкала, герцогский сын кричал, лакей ронял ложки, а пожилые женщины вязали на спицах в ожидании перемены блюд. Да, Аарон предпочитал это отелю Бертолини, где все стремились быть шикарными и элегантными.

Наступившее утро было таким же холодным, с медленно разгоравшейся зарей. Сквозь окно все так же звучали всплески бегущей реки. Движение на улицах началось еще до рассвета: грохот телег, звон трамваев на ближайшем мосту. О, шумная Флоренция! В половине восьмого Аарон попросил кофе, но получил его только в девятом часу.

Дождь шел всю ночь. Но после девяти начало проясняться, и Аарон решил выйти. Какое-то мокрое, мокрое царство. Коляски с влажными, блестящими верхами, телеги, покрытые брезентом, захватывающим даже хвост лошади. Звон копыт, мокрое цоканье. Крестьяне под большими зелеными зонтами, шедшие за длинными фурами, запряженными медленными волами. Пешеходы, шлепающие в плащах, шалях, платках, — безличные, мелькающие. И звон бесчисленных колоколов, церковных колоколов, и тающее в воздухе нежное дрожание соборного колокола.

О, Флоренция, страстная, неустрашимая и трепетная Флоренция! Как сумела она проявить и утвердить свой дух! Аарон был заворожен. Он почувствовал себя обновленным, и новая жизненная энергия проснулась в нем. Флоренция пробудила в нем нового человека. Это был город с мужской личностью.

Аарон был почти доволен, что попал во Флоренцию. Это были дни вскоре после окончания войны, когда еще не успели вернуться и нахлынуть сюда иностранцы, и местность сохраняла свою естественную мрачность и силу. Итак, наш друг не сетовал на одиночество.