Николай Фробениус: Застенчивый порнограф

Симон спустился по лестнице и вышел на задний двор. Там никого не было. Он взглянул на скамейку и велосипедный штатив. Который теперь час? Он забыл взглянуть на часы.

Наверное, начало девятого. Он посмотрел на небо: светло как днем. А на самом деле было еще раннее утро. Он сел на конец скамейки. Мокрая от росы скамейка намочила ткань брюк. Он почувствовал холодное, влажное прикосновение к коже. Он посмотрел на фасад дома, на окна. Во всех окнах было темно. Его интересовали темные окна. Он стал пристально разглядывать их. Он был уверен, что увидел кого-то в одной из темных квартир. Там что-то поблескивало. Он повернул голову и посмотрел на окна квартиры на втором этаже. В кухне кто-то стоял, прижав лицо к оконному стеклу. Нет, там нет никого. Это просто цветочный горшок на окне. Капустная рассада. Сидеть на скамейке было неуютно и холодно. Он встал и пошел в дом. Он поднимался по лестнице, собираясь снова лечь в постель, когда услышал внизу какой-то звук. Он остановился и вернулся назад, перегнулся через перила и посмотрел на дверь квартиры в подвальном этаже, потом стал осторожно спускаться. Подойдя вплотную к двери квартиры Сары, он вновь услышал этот звук. Сначала он подумал, что это скрип двери, но тут же понял: это какой-то странный плач, всхлипы, словно кто-то хнычет. Он нажал ручку, вошел в квартиру и постоял в темной, захламленной прихожей, не решаясь идти дальше. Открывая дверь, он ни о чем не думал, но теперь ему стало страшно. Здесь стоять нельзя. Он шагнул вперед и заглянул в гостиную. Темно и пусто. Хныканье послышалось снова. Может, звуки раздаются из комнаты Сары? Нет, не оттуда. Из комнаты Себастиана. Симон подошел к его двери. Она была закрыта. Он встал на колено и приник глазом к замочной скважине, как в старых фильмах, и увидел лицо Себастиана. Он спал. Нет, не спал, он открыл глаза. По его лицу катился пот. Он стонал и хныкал. Кто-то наклонился над ним и шептал. Себастиан стонал. Кто-то что-то шептал. Это был женский голос. Симон попытался прислушаться. И разобрал:

— Я люблю тебя, я люблю тебя.

А он стонал и хныкал, словно его били.

— Я люблю тебя, — повторяла она.

Это была мать Сары. А Себастиан все хныкал. Симон оторвался от замочной скважины и медленно, беззвучно поднялся.

Он шел на цыпочках. Земля хлюпала под ногами. Наступила осень, шли дожди. Небо промокло. На болотистой низине образовались дыры. Он остановился и посмотрел на солнечный диск в пространство между светлыми облаками. Солнечный диск по краям заржавел. Небо было мокрым, а земля еще мокрее. Он пошел осторожнее, чтобы кабан не услышал его. Когда он поднимал ногу, в земле оставалась дыра. Он обернулся и посмотрел на все дырки, которые оставил позади. Он — охотник. Может, кабан уже сунул рыло в его след и идет по его следам, обнюхивая их. Он посмотрел на сосны, на холмы вокруг их дома, но кабана не увидел. Кабаны хитрее, чем думают люди. Иногда они нападают на спящих, могут даже подкрасться к охотнику и напасть на него. Симон прищурил глаза и стал подозрительно озираться вокруг. Он взял с собой ружье и вышел из дому до того, как проснулись взрослые. Лицо Вероники: воплощенная ночная безмятежность, хотя утро уже наступило. Сонное лицо тети Элены. Она открыла глаза, посмотрела на него и сказала:

— Давай займемся этим завтра, Виктор.

Он хотел было сказать, что его зовут иначе, но она еще не проснулась. Тетя Элена говорила во сне. Что происходит в голове во время сна? Он посмотрел на развалины, на дом, на следы, которые оставил. У тех, кто видит сны, особое выражение глаз. Сон сказал Элене, что он — Виктор. Симон не увидел зверя и пошел дальше. На небе белели облака. За холмом стоял кабан и жевал мох. Его ноги погрузились в болото. Симон осторожно снял с плеча ружье. Кабан замер и принюхался. Он почуял человека. Охотник прицелился. Кабан повернулся к безжалостному охотнику. У кабана были крошечные глазки, от страха они загорелись. Охотник взвел курок. У кабана выросли крылья, он расправил их и попытался взлететь. Охотник прицелился в сердце. Кабан с победным хрюканьем взлетел с холма. Охотник выстрелил. Кабан упал в тину, его крылья свернулись, стали черными, как зола, и исчезли. Охотник медленно подошел к зверю. Пуля попала кабану прямо в сердце. Он лежал и смотрел на охотника мертвыми глазами. Охотник связал ноги большого зверя веревкой и перебросил его через плечо. Топая по болоту домой, он насвистывал мотив старинной охотничьей песни.