Николай Фробениус - Застенчивый порнограф

— Тебе больно?

Она не ответила. Они сидели и смотрели на кровавое пятно. «Я должен что-то сделать, — думал Симон. — Почему ты ничего не сделал, трус, почему ничего не сказал?» Он понимал, что должен что-нибудь предпринять, хотя не знал, что именно. Он встал на ноги. Взглянул на стул Себастиана. На камеру и штатив. Сара издавала какие-то странные звуки. Ему хотелось, чтобы она перестала всхлипывать. Он подошел к штативу и посмотрел на камеру. Полицейский дотрагивался до нее очень осторожно. Симон положил руку на блестящий аппарат. На линзе было написано: «Хассельблад». Он осторожно покрутил линзу. На полу хныкала Сара. Потом она встала и невнятно спросила:

— Что ты делаешь?

Не ответив, он продолжал смотреть на аппарат, потом провел рукой по крышке. Трус. На оборотной стороне была наклейка: «Релекс. Фото». Он снял камеру со штатива.

— Что ты делаешь?

Симон перевернул аппарат. Крышка открылась со щелчком. Он вынул пленку, зажат ее в руке, закрыл крышку и поставил камеру на штатив.

Сара снова начала плакать.

Он погладил ее по голове и, почувствовав, что она дрожит, прижал к себе.

— Мы должны подвинуть плиту на место, — сказал он твердым голосом взрослого мужчины.

Симон влез на стул и задвинул назад пли ту. Теперь никто не заметит, что они были здесь.

— Идем!

Он помог Саре забраться на подоконник. Она пролезла в открытое окно. Симон вылез вслед за ней. Оконный проем был тесный и влажный. Совсем стемнело. Фонари здесь, похоже, никогда не зажигали. Сначала Сара полезла вверх по пожарной лестнице со стороны улицы. И тут он услышал, как подкатил автомобиль. Симон поднял глаза и увидел за рулем белого автомобиля лицо полицейского. Симон замер. Полицейский распахнул дверцу. В конце улицы была гавань с контейнерами, грузовыми судами и похожими на бараки конторами экспедиционных фирм. В противоположную сторону улица вела к возвышенности, на которой стояли универмаг, кинотеатр и заброшенная библиотека. Полицейский медленно поднялся с сиденья и наклонился над дверцей автомобиля. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать Симону, но звуки превратились в улыбку. Симон помчался вверх по улице, прочь от гавани. Он слышал, как за ним, хромая, бежала Сара. Он сжал в руке пленку. Вот он услышал, как хлопнула дверца машины. «Он гонится за мной, — он усмехнулся, — значит, обо всем догадался», — думал Симон, и его мысли неслись наперегонки с ногами. Он завернул за угол у входа в старую библиотеку. Он не оборачивался, все бежал и бежал, сжимая в руке пленку, боясь уронить ее, и, не оглядываясь, ворвался в библиотеку.

У каменной лестницы Симон приостановился. Он знал, что одно из окон было разбито. Потом влез в разбитое окно и вошел в вестибюль. На задней лестнице, ведущей в читальный зал, было совсем темно, и человеку, который здесь не ориентировался, было опасно врываться в библиотеку. Вверх бегом, перепрыгивая через две ступеньки! Наверх в читальный зал. Ничего не слышно. Симон был уверен, что полицейский явится сюда. Наверняка. Он постоял в темноте, прислушиваясь к шагам или голосу полицейского.

Ни звука. И тут он подумал о Саре. О ее вывихнутой лодыжке. О полицейском в машине. Он подошел к лестнице и прислушался. Из противоположного конца комнаты донесся какой-то царапающий звук. Он мгновенно сунул пленку в карман брюк и что было сил помчался между стеллажами. Внезапно он понял, что не знает, где находится, но продолжал бежать в темноте. Добежав до конца читального зала, он заметил дверь лифта, повернулся и побежал туда. Наступая на лежащие на полу книги, Симон подумал: «Если я буду бежать быстро, то не споткнусь». Упал, ударился головой о каменный пол и потерял сознание.

Мать стояла над ним.

— Где Сара?

Симон понял, что он в Одере, на Маркусгатен, в своей комнате. Но он не помнил, как очутился здесь, в своей постели, и не знал, почему тело у него такое тяжелое.

— Симон, где Сара?

Он не знал.

— Тут какие-то люди хотят с тобой поговорить.

— Какие люди?

— Двое из полиции.

— Где Сара? — пробормотал он.

У него пересохло во рту.

Мать нагнулась и посмотрела на него печальными глазами. Она положила ладонь ему на лоб:

— Попытайся вспомнить.

— Я не помню.

Он перевел взгляд с матери на стоящих в дверях мужчин. Они уставились на него. Их лица походили на бумажные маски. Симон закрыл глаза. Он решил никогда больше ни с кем не разговаривать.

В этот вечер он смотрел телепередачи. Тетя Элена, Вероника и Симон сидели в темной гостиной. Экран телевизора светился. Тетя Элена поднялась и пошла в кухню. Вероника обняла Симона за плечи. Он снял с плеча ее руку. Экран телевизора освещал трещинки на потолке. Вероника окликнула его. Он посмотрел на нее и закрыл глаза. Она встала, потом снова села. Зазвучала радостная мелодия новостей. Вошла тетя Элена с подносом, она принесла печенье, чай и вазочку с орехами. Она произнесла его имя, а он улыбнулся ей такой улыбкой, будто держал в зубах нож.