Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

Наглая выходка папы, его беззастенчивый фаворитизм в отношении своих родственников не могли не вызвать возмущения. Всеобщим было мнение, что папство, выйдя за рамки приличия, готово пойти на любые преступления. «В Божьей церкви, — писал венецианский хронист Санудо, — все теперь вывернуто наизнанку».

Бракосочетание сына Александр VI пытался использовать в своих особых политических целях. Он задумал женить своего Чезаре на французской принцессе Шарлотте д’Альбрэ. Таким образом, папа желал сблизиться с новым французским королем. Заручившись его поддержкой, папа Борджа вообще перестал скрывать свою глухую враждебность к Лудовико Мавру и его барту Асканио Сфорца, с которым, как это ни странно, в самом начале своей церковной карьеры водил тесную дружбу.

«Его Святейшество заявляет, что наш дом Сфорца должен быть срыт до основания, — передал кардинал Асканио своему брату герцогу. — Я вынужден бежать из Рима. Теперь, во всяком случае, ясно, что наши враги хотят погубить нас во что бы то ни стало.

Оставшись без Беатриче, Лудовико как-то внутренне обмяк. Он совершал одну ошибку за другой. Он недооценил мощь Франции, полагая, что после смерти Карла пройдет немало времени, прежде чем французское королевство сумеет реорганизовать свои силы. Он счел возможным дать выход своему дурному настроению, интригуя против Венеции. Так, он запретил проход по своей территории венецианских отрядов, направлявшихся в Пизу. В ответ Венеция незамедлительно заключила союз против Мавра с Людовиком XII.

Несмотря на постоянную перемену союзников, что являлось основной характерной чертой запутанной итальянской политики, Лудовико удалось сохранить какое-то подобие прежней лиги, заручившись поддержкой Флоренции, Неаполя и императора. Основная идея была верной — проучить Венецию еще до того, как Франция снова станет агрессивной державой. Командовать войсками союзников он поручил Франческо Гонзага.

Однако Венеция совершила ответный ход в этой шахматной партии, справедливо предположив, что он смертельно напугает Мавра. Венеция решила вверить командование своими войсками Джанджакомо Тривульцио, единственному кондотьеру, как рассудили венецианцы, способному «внушить глубокое уважение» миланскому герцогу. Но Тривульцио успел опередить всех. Он уже генеральный наместник короля Франции Людовика XII и главнокомандующий его группой войск в Италии. Кольцо все теснее смыкалось вокруг Мавра.

В начале 1499 года союз против Мавра стал еще более сложным и мощным. Папа, как мог, старался умащивать Людовика XII, чтобы обеспечить карьеру своему сыну Чезаре Борджа, тысячей нитей связанному с французским двором. Новый савойский герцог Филиберт II, которого Мавр при помощи нехитрых дипломатических приемов мог бы сделать своим другом, тоже оказался вовлеченным в орбиту французского короля. Но что самое удивительное — даже родственник Лудовико Мавра Франческо Гонзага повернулся к миланскому герцогу спиной. Все произошло из-за вполне заурядного спора между ними по вопросу о признании военных заслуг Гонзаги, «повышения его по службе». Будучи командующим миланской армией, Гонзага желал бы стать «капитаном», тогда как Лудовико по-прежнему считал его «лейтенантом». В знак протеста обиженный Гонзага, по легкому обычаю той эпохи, не долго думая перешел на службу к венецианскому дожу.

9 февраля 1499 года Людовик XII и Светлейшая Венецианская республика заключили союз, суливший немало трудностей и опасностей миланскому герцогству. К этому акту вскоре присоединился и римский папа, за ним следом другие, менее могущественные государи. В намерение всех союзников входило уничтожить до основания гегемонию Мавра в Италии.

Почувствовав себя в осажденной крепости, Лудовико прибег даже к последнему средству — союзу с турецким султаном. Но все его усилия в этом направлении оказались безрезультатными.

— Вероятнее всего, я стою у последней черты, — признавался он в кругу самых близких и доверенных лиц — монахов монастыря делле Грацие. — Людовик желает прибрать к рукам миланское герцогство. Венеция меня люто ненавидит. Флоренция готова на меня напасть. Но все это мне уже безразлично. Я распорядился, чтобы к вам отошел мой самый любимый дом, мое поместье в Виджевано… — Помолчав, Лудовико заключил: — Пора писать завещание.

Последняя воля миланского герцога могла растрогать даже самое твердокаменное сердце: он просил похоронить себя рядом с женой в самом скромном и прекрасном монастыре Милана. В своем политическом завещании он подробно объяснял, как следует воспитывать его малолетних детей. Завещание Мавра — исторический документ, передающий возвышенность его духа и политического миросозерцания. В нем портрет государственного деятеля, поставившего во главу угла своей деятельности основной принцип — принцип долга. Завещание Мавра в то же время своеобычный трактат об искусстве управления государством, который, пожалуй, годится на все времена. Со страниц его веет величием духа Возрождения. Буквально ощущаешь духовную атмосферу эпохи, которая ставила человека в центр мироздания. Человек был исполнен гордости оттого, что находится в этом центре. Он глубоко и интенсивно переживал свое могущество, высшее свое человеческое достоинство и призвание: человек должен отдавать всего себя делу, которому служит. Неважно, улыбается или нет ему фортуна, он по праву своему верховный и абсолютный господин вселенной. Лудовико покинул исторические подмостки, оставив это завещание. Все, что случилось с ним потом, а проживет он еще десять лет, долгих несчастных лет, — второстепенное. Но в тот момент, когда он доверил пергаменту последнюю свою волю, Лудовико Мавр был на вершине своего величия. Он был человеком, который ни в чем не уступал ни Лоренцо Великолепному, ни Франческо Сфорца, своему отцу.