Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

Взгляд его пронзает насквозь, губы сжаты в презрительную усмешку, все тело напряжено, как пружина. Галеаццо Мария, герцог Миланский, решил поделиться с ближайшим окружением своими планами. Терпению его пришел конец. Единственный человек, способный выдержать приступы его гнева, — Чикко Симонетта, верный калабриец герцога. Чикко суждено стать самым блистательным министром миланской синьории. Вот Галеаццо и Чикко в одном из многочисленных залов замка — на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Чикко внимательно всматривается в лицо своего господина: да, он действительно потерял терпение.

— Народ не любит меня, Чикко, — поморщился Сфорца, — только ты можешь сказать мне всю правду. Неужели я самый ненавистный человек в Милане?

Всемогущий секретарь в отчаянии развел руками.

— Государь, мнение народа переменчиво. Есть немало способов, чтобы заставить народ изменить свое мнение. Например, военные победы, устройство зрелищ, сытный стол.

— Я должен стать другом народа! — воскликнул Галеаццо. — Подготовь указ. Пусть народ узнает, что, в каком бы уголке своих владений я ни находился, всякий, кто пожелает ко мне обратиться, неважно, беден он или богат, получит аудиенцию. Для этого отводятся два дня в неделю — понедельник и четверг. Если в один из назначенных дней я не буду в состоянии принять его лично, то его примет кто-нибудь из моих братьев. Но и это еще не все. Всякий, кто обратится ко мне с какой бы то ни было просьбой в течение недели, уже в субботу получит от одного из моих секретарей ответ. Как бы безнадежно ни оказалось дело, всем будет сообщаться причина отказа. Как ты думаешь, Чикко, этого достаточно, чтобы изменить настроение народа в мою пользу?

— Подобрать ключ к его сердцу непросто, — подвел итог Чикко, — но эти твои распоряжения — шаг в правильном направлении. Однако тебе следует помнить, сколь извилист этот путь, сколь он непредсказуем. Например, твой отец никогда ничего не предпринимал, чтобы заручиться благорасположением народа, и тем не менее народ его боготворил.

Галеаццо ничего не ответил. Только морщина на лбу его обозначилась еще резче.

Скверное настроение миланского герцога еще более усугубилось к исходу 1468 года. Послы при его дворе сообщили о скором прибытии в Италию Фридриха III, римского императора. По слухам, становившимся с каждым днем все более назойливыми, этот император «вознамерился решить раз и навсегда вопрос о миланских владениях».

Галеаццо опасался, что будет вынужден отстаивать право на владение Миланом силой оружия. Правда, императору было достаточно ознакомиться с подлинным положением дел в Италии, чтобы понять: государи, властвующие на Апеннинском полуострове, не имеют никакого желания ставить под сомнение титулы и права, которыми пользуется сын Франческо Сфорца. Итальянская прогулка императора закончилась безрезультатно.

Итальянское равновесие тем не менее чрезвычайно хрупко. Малейший кризис может спровоцировать стычки, грозящие перерасти во всеобщую войну. В 1469 году умер синьор Римини Сиджизмондо Малатеста. Его сын Роберто является препятствием на пути осуществления планов папы Павла II, который, будучи в сговоре с Венецией, намерен прибрать к рукам его земли. Ничуть не опасаясь угрозы отлучения от церкви, которым запугивал его папа, Малатеста заручился поддержкой Милана, Флоренции и Неаполя. Италия, состоявшая из карликовых государств, раздроблена как никогда. Над полуостровом нависла тень двух новых противоборствующих коалиций. 8 июня 1469 года папские солдаты оккупировали Сан-Фредиано близ Римини. Галеаццо усмотрел в этом предательском жесте папы попытку восстановить свой престиж силой оружия. 30 августа, в один из самых знойных дней года, войска Павла II потерпели жесточайшее поражение у ворот Римини. Милан, Флоренция и Неаполь, однако, воздержались от того, чтобы развить успех. Напротив, они обратились с прочувствованным призывом к папе, прося его восстановить в Италии «всеобщий мир». Тройная коалиция была одним из основополагающих элементов итальянского равновесия, но постоянно подвергалась испытаниям. Интриги сменяли одна другую вполне в духе и стиле итальянского Возрождения.

Галеаццо Мария был крайне обеспокоен тем, что флорентийцы в любой удобный для себя момент могут его предать. Впрочем, точно так же подозревал он и неаполитанцев. Вот почему Галеаццо счел за лучшее сблизиться с королем Франции Людовиком XI. Этот политический кризис и составляет содержание первой половины 1470 года. Однако уже в июле неожиданное событие взрывает изнутри хитроумную сеть интриг, которую итальянские государи плели в тиши своих замков.