Алексей Кузьмин - Солнце и Снег

Петрович быстро потушил свет, выкрутил пробки, схватил старый дробовик, и вместе со старухой и Машкой схоронился в подполе. О том, чтобы затащить в подпол Федьку, не могло быть и речи - козел был на диво своенравен.

Спецназовцы не были виноваты в ошибке. На карте поселка дом, где жили торговавшие наркотиками цыгане, стоял сразу за зданием столовой. Но столовую снесли еще при Хрущеве, и спецназовцы в темноте приняли за столовую строящийся дом “нового русского”. Операцию планировало вновь назначенное начальство, спешащее отрапортовать о грандиозных успехах в борьбе с преступностью. Все действовали, как учили - никто не был виноват. Ветхая дверь Петровича была заминирована, дом был окружен, несколько человек взгромоздилось на крышу.

Ван проснулся, услышав топот армейских ботинок. Он успел неслышно выскользнуть из баньки и укрылся в строящемся кирпичном доме. Он стоял на втором этаже босиком, держа в руках кроссовки, и не мог понять до конца, где он, и что происходит. Когда раздался взрыв, крики и автоматные очереди, он тоже отреагировал, как учили.

Минеры, как всегда, слегка перестарались. Дверь просто испепелило взрывом, все окна на веранде вылетели, козла Федьку подняло взрывной волной и выкинуло в окно. С другой стороны окна в дом вперед ногами летел спецназовец. Федька угодил ему аккурат между ног. Спецназовец застрял в окне - ноги внутри, туловище снаружи, и орал дурниной. Федька освободил свои рога и в ужасе бросился в противоположную сторону - к двери.

Через дверь головой вперед летел другой спецназовец в черной маске. На мгновение глаза спецназовца встретились с безумными глазами козла, а затем он услышал колокольный звон, и его сознание погрузилось во тьму.

Федька поднялся на дыбы и победно заблеял. Перепрыгнув через неподвижно лежащее тело, он устремился на волю. Воли козлу не давали. Очередной спецназовец получил страшный удар под колени и кувырком полетел в ступеньки крыльца. Федька начал входить во вкус.

У кого-то сдали нервы, и морозный воздух разорвала автоматная очередь. Со страшным звоном лопнула десятилитровая бутыль самогона, разбился пузырек с настойкой валерьянки.

- Не стрелять! - в дом бросился лейтенант Васичкин. Ворвавшись в комнату, он первым делом угодил в открытый люк погреба. Набив на крутой лестнице синяки и выронив пистолет, он увидел смотрящий на него ствол дробовика.

- Что же ты, ирод, делаешь! - закричала старуха.

- Маску сымай, паразит, - скомандовал старик.

Лейтенант стянул маску, из-под нее показалась вихрастая голова и худое мальчишеское лицо.

- Дедушка, не стреляйте, - жалобно попросил он, - Мы, наверное ваш дом перепутали!

- Разор прекращай, паскудник! - старик ткнул Васичкина дробовиком в бок.

- А наркоманы через дом живут, - сказала старушка, - только они небось уже разбежались, да все попрятали.

- Отбой, сворачиваемся! - закричал Васичкин, высовываясь из люка.

- Отбой! - продублировал кто-то команду, и в небо взвилась красная ракета.

- Прости, отец, мы не хотели, - оправдывались солдаты, собирая раненых и контуженых козлом. Ликующий Федька бесновался снаружи. На запах валерьянки потянулись окрестные коты. Старик сел на топчан.

- Ой, плохо мне. Сынок, принеси там, в погребе, да не разбей, - попросил он Васичкина.

Васичкин слетал за бутылью самогона, бойцы собрали стол, поставили кружки. Старик трясущейся рукой поднял свою.

- Всю войну прошел, никогда на своих ствол не направлял! Что ж это делается-то! - промолвил он.

Бабка вновь метала на стол соленые грибочки, огурчики, резала хлеб. Бойцы понуро молчали.

Старослужащий Коняхин вышел из дома и пошел в темноту. На душе у Коняхина было тошно. Он подошел к стройке. В сердцах он хотел ударить по кирпичной стене, размахнулся, но кулак ударился о твердую крепкую ладошку.

Коняхин был мастером спорта по боксу, но его удар был остановлен. С изумлением он уставился в печальное лицо китайца.

- Старый человек бум-бум - не хорошо! Плохой люди - там лежать тихо-тихо! - С этими словами Ван потянул Коняхина за собой.

При свете луны Коняхин увидел впечатляющее зрелище. Семь человек лежали на свежем снегу лицом вниз. Руки у них были крепко связаны за спиной и к ним были привязаны согнутые ноги. Рядом валялись мешки. Коняхин заглянул в них и увидел маковую соломку, коноплю, деньги.

- Твоя солдат, моя тоже раньше солдат, - сказал Ван.

- Старый человек надо помогай, моя уходить пора, - добавил он.

Когда Ван вошел в дом, бойцы уже неуклюже устраняли последствия погрома. Кто-то приколачивал обратно оконные рамы, забивал выбитые окна фанерой. “Молодые” уже принесли со стройки новую дверь. Васичкин понуро сидел с кружкой самогона в руке. Внезапно в комнату строевым шагом вошел старослужащий Коняхин и, остановившись по стойке “смирно”, отрапортовал: