Рене Баржавель - Дни мира

Шаун сел возле друга и постарался успокоить дыхание. Он сплюнул, почувствовав вкус крови во рту.

— Ферган, братишка, — сказал он, — мы с тобой никогда не увидим зеленые луга Донегола… — Шаун… Мы умрем?.. — Да, Ферган… — Молли… Что будет с ней?.. — Не беспокойся, Гризельда позаботится о ней… «Гризельда, ах, Гризельда, я потеряю тебя, — подумал он, и сердце его сжалось от боли. — Не знаю, куда приведет меня рука Божья… Даже если он примет меня в раю, я буду страдать без тебя… Надеюсь, Господь позволит нам когда-нибудь встретиться… Как я хотел вернуться вместе с тобой в Ирландию… Я готов даже умереть, но только рядом с тобой… О, Гризельда, как мне тебя не хватает…»

Ферган застонал.

— Шаун!.. Мы умрем без исповеди!.. — Нет, Ферган… Любой христианин может выслушать другого… Исповедовать его… — Я не знал… Но, раз ты говоришь… Я верю тебе… — Ферган, я готов исповедовать тебя… Когда Шаун хотел встать на колени возле Фергана, ему показалось, что земля покачнулась, и он едва не упал на спину. Холодная боль, словно удар сабли, пронзила голову от одного виска к другому.

— Гризельда, Гризельда, помоги мне… — прошептал он. Ему удалось снова встать на колени. На том месте, где он сидел, остались капли крови. Он перекрестился.

— Говори со мной, Ферган… Сейчас Господь слушает тебя. — Я не знаю, что мне сказать… Помоги мне, Шаун… — Ты грешник, Ферган. Скажи: «Боже, я много грешил…» — Боже, я много грешил… — Ты раскаиваешься в содеянном, Ферган? — О, конечно… Я раскаиваюсь! Боже, прости меня, если можешь… Столько грехов… Наверное, каждый день… Шаун, мне страшно… Он не простит мне все мои грехи!.. Их много… как звезд на небе!.. — Нет, Ферган, он простит тебя… Если ты раскаиваешься… Если ты любил… Ты ведь любил, Ферган? — Да, Господи… Я любил… Любил Бога, своих родителей… Шауна и Гризельду… И Молли, мою жену… Больше всего я любил Ирландию… Я ненавидел англичан… за все зло, что они причиняют… и причиняли всегда… — Ты должен простить их, Ферган, за все, что они совершили… Если ты хочешь, чтобы простили тебя… — Я не могу… — Они тоже люди, такие же, как ты… Они не знают, что делают… — Это не люди… Это англичане… — Прости их, Ферган… И поторопись, ты можешь умереть в любой момент… — Шаун, спаси меня!.. — Прости их, Ферган, прости скорее!.. Прощение от всего сердца это… — Я… Я прощаю их… — Господь прощает тебя, ирландец Ферган Бонниган… Наступила необычная тишина, и Шаун вдруг услышал пение множества птиц, потому что заглох мотор. Машина перестала дрожать и затихла. Из пробоин, оставленных пулями и саблями, вытекали бензин и масло. От раскаленного двигателя поднимался легкий дымок.

Шаун огляделся. Он заметил зацепившееся за колючку куста небольшое перышко, белоснежное, легкое, невесомое, не больше ногтя мизинца. Он перекрестил его, осторожно снял с куста и повернулся к Фергану.

— Прими плоть господню, Ферган… Ферган приоткрыл рот, и Шаун положил перышко ему на язык. Ферган закрыл рот, улыбнулся счастливой улыбкой и умер… Только теперь Шаун почувствовал, как болят все его раны, как старые, так и только что приобретенные, и понял, что скоро умрет. Оставалось очень мало времени…

Склонившись над Ферганом, он обхватил его левой рукой и, выпрямляясь, смог поднять. Он не пытался сообразить, что ему по силам, а что нет; он должен был сделать то, что ему оставалось. Шагнув с Ферганом к машине, он бережно положил его на пол между сиденьями. Потом попытался запустить двигатель. Для его состояния задача была почти неразрешимой. Рукоятка вырывалась у него из рук, и с каждым ее оборотом, который ему удавалось сделать, кровь толчками била из всех его ран.

— Ну же, мой красавец, — прохрипел он, — ты тоже должен постараться… Помоги мне… Мотор чихнул раз, другой… Потом неожиданно заработал, сначала с перебоями, потом все уверенней и уверенней.

— Спасибо, — поблагодарил его Шаун. Он сел за руль, включил первую передачу и тронулся с места. Почти ничего не видел перед собой, все было в красном тумане. Угадав положение оврага справа от него на приличном расстоянии, он повернул руль, чтобы двигаться в этом направлении, потом бросил руль и лег рядом с Ферганом. «Золотой призрак» медленно двигался в нужную сторону. Искры из выхлопной трубы подожгли сухую траву, на которую попал бензин, вытекающий из поврежденной трубки, и пламя огненным полукругом двигалось за машиной, словно шлейф королевской мантии, поддерживаемый придворными.

На горизонте появилось облако пыли. Шауна догоняли получившие подкрепление татары.