Рене Баржавель - Дни мира

— Я обещала принести белье господину Бретону в четыре часа, — сказала старая гладильщица. — Но я никогда не доберусь до него с этими анархистами!.. Когда Элен и Томас добрались до площади Вогез, музей оказался закрытым. Гризельду они не увидели.

Гризельда уже исчезла из Парижа. Элен и Томас узнали об этом из записки, доставленной почтальоном. Гризельда прислала короткую записку для Элен и небольшую металлическую трубочку, на которой была наклеена этикетка с текстом:

ЗИДАЛЬ

Если рядом с вами находится больной, страдающий от неврастении, анемии, диабета, альбуминурии, ревматизма, истощения, связанного с отрицательными эмоциями, неумеренностью в еде и питье или сильной усталостью, или же человек с больным желудком, почками или нервами, он должен немедленно принять это удивительное лекарство:

ЗИДАЛЬ

Это лекарство излечивает от всех болезней. Помните: только это лекарство способно вылечить вас от любой болезни.

Элен с недоумением прочитала текст на трубочке и открыла ее. Она была заполнена ватой. Вата окутывала пакетик из бумаги, в которую было завернуто что-то, разбрасывающее зеленые и золотистые отблески. Это оказался перстень; Элен видела его на пальце Гризельды во время ее первого визита в круглый дом. Лежащий на столе на белой упаковке, окруженный сложным переплетением нитей из индийского золота, изумруд впитывал солнце, врывавшееся через окно, и превращал его в живое пламя, цветом напоминавшее лес или глубокое море. Лежавший на столе камень казался больше, чем на пальце Гризельды.

На бумаге, в которую был завернут камень, оказалось несколько строчек:

«Я уезжаю. Должна встретиться с Шауном. Мне нужно будет дождаться его в Москве. Потом я, возможно, вернусь вместе с ним в Париж, если не выберу другую дорогу. Не знаю, когда я вернусь, если так решит Господь. Надеюсь, он будет охранять вас обоих. Этот перстень немного поддержит вас. Я предпочла бы оставить вам денег, но деньги, которые есть у меня, мне не принадлежат. Не продавай перстень кому попало, тебя наверняка обманут. Постарайся найти честного ювелира. Камень прекрасен, и он настоящий. Твой Томас — красивый юноша. Он скоро станет взрослым. Говорят, что царь устроит большой бал в честь участников пробега. Вряд ли им захочется танцевать… А я потанцевала бы с огромным удовольствием…

До свидания, хотя, может быть, прощай…»

Томас положил на ладонь камень, вспыхнувший, словно луч солнца, пробившийся через листву. Изумруд был круглым, выпуклым, ограненным в виде купола так искусно, что вместо того, чтобы выступать над оправой, он казался углубленным в нее; перстень выглядел, словно небольшой сосуд, заполненный до краев ликером зеленого цвета, который неудержимо хотелось попробовать…

Он пробормотал:

— Интересно, сколько он стоит… — Даже не представляю, — отозвалась Элен. — Если ты продашь его, тебе, наверное, больше не нужно будет работать… — Продать его? Ты сошел с ума! Она поспешно и даже резко схватила перстень, светившийся на ладони Томаса, словно что-то угрожало этому сокровищу. Несколько мгновений Элен держала перстень двумя слегка дрожавшими пальцами и смотрела на него. Круглый и зеленый, словно остров… Но полученных за него денег будет недостаточно, чтобы выкупить остров. Да, конечно, их не хватит… Но это будет началом необходимой суммы… Кажется, ее мечты начинают, наконец, превращаться в надежду…

Она сказала:

— Зачем его продавать? Тебе чего-нибудь сейчас не хватает? Да и я умерла бы со скуки, перестань работать… К тому же, ты тоже скоро начнешь работать… Настало время для тебя избрать карьеру! Она завернула перстень в бумагу, получившийся пакетик завернула в вату и положила его в металлический цилиндрик. После этого вышла из комнаты. Томас слышал, как она ходила по кухне, явно отыскивая надежное место, чтобы спрятать перстень. Вернулась мать с чашкой чаю на подносе. Цилиндрика у нее уже не было. Она улыбалась, довольная, словно кошка, налакавшаяся молока из блюдца и уверенная, что уж теперь-то никто не сможет ее опередить.

На следующее утро, когда мать уехала, Томас наткнулся на цилиндрик, даже не пытавшись найти его. Он просто лежал на выступе кухонной трубы, между коробкой с солью и банкой с мукой. Томас улыбнулся, подумав, что мать наверняка читала «Украденное письмо» Эдгара По. Чтобы надежно спрятать какой-либо предмет, его нужно оставить на виду. Он взял цилиндрик, чтобы еще немного насладиться зелеными лучами. Но в вату и бумагу был завернут орех.