Мэри Брэддон - Тайна банкира. Красная мантия

— Мисс Виолетта, Боже мой! — воскликнула она, — вы меня испугали, я чуть не приняла вас за привидение! Но на дворе так холодно, войдите и погрейтесь у моего огня; я рада вам от чистого сердца и во время вашей болезни я часто ходила в Вестфордгауз осведомляться о вашем здоровьи.

Сердце Виолетты сильно забилось, она относила это участие к влиянию Станмора.

— Благодарю вас от всей души, — сказала Виолетта.

— За что благодарить? Это очень естественно: я знаю вас с детства, и ваша мать была всегда добра ко мне.

Надежда, ожившая в сердце молодой девушки, снова исчезла; она сама не знала, каким образом выспросить то, что ей хотелось так сильно узнать, но хозяйка не заметила волнения, изображавшегося в лице Виолетты.

— Как все у вас здесь спокойно и мило! — проговорила наконец молодая девушка.

— Вы очень добры, — отвечала хозяйка, но домик наш кажется мне пуст, с тех пор как мы лишились нашего жильца.

— То есть мистера Станмора? — сказала Виолетта.

— Да, мистера Станмора. Он отъехал от нас совершенно неожиданно и можно сказать даже против желания.

— Как так, против желания? — спросила Виолетта.

— А вот как было дело: я сидела у окна, когда к калитке подошел неожиданно высокий господин мрачной наружности и холодно спросил меня; здесь ли его сын? — Ваш сын? — сказала я, — я не знаю его.

— О, нет, вы его знаете; он вот писал картину, которая лежит у вас на столе.

— Мистер Станмор? — сказала.

— Называйте его каким угодно именем, — возразил он, — оно не мешает ему быть моим сыном.

В эту минуту мистер Станмор возвращался из леса и вошел прямо в комнату.

— Я здесь, отец, — сказал он очень гордо, — и готов оправдываться, если вы этого желаете.

— Тогда оба они ушли в комнату мистера Станмора и так как стены были тонкие, то я могла услышать, что они сильно спорили. Через некоторое время отец вышел из дома в сильном волнении и отправился далее, не сказав ни слова. Через час вышел и сам мистер Станмор и попросил моего мужа перевезти его вещи на станцию Винчестера, говоря, что он с первым поездом отправляется в путь. Меня опечалил его отъезд оттого, что действительно трудно найти жильца лучше его. Он и сам казался очень расстроен. Да, кстати, мне вспомнилось одно обстоятельство, которое, по-видимому, касается вас, — сказала хозяйка, взглянув на Виолетту.

Яркий румянец покрыл лицо молодой девушки.

— Мистер Станмор говорил обо мне? — спросила она.

— В ту самую минуту, как он намеревался оставить дом наш, он поспешно обернулся ко мне и сказал: «Если вы увидите мисс Вестфорд, то скажите ей, что я начертил тот старый дуб, который ей так нравился и что мне было бы очень приятно, если бы она сходила к нему, чтобы живее его вспомнить, когда увидит мою картину».

Не странно ли было такое поручение?

— Да, — ответила Виолетта, по-видимому, очень равнодушно, — должно быть мистер Станмор говорил о том старом дубе на берегу озера, которым мы с братом часто любовались; но, к сожалению, у меня не достанет столько времени, чтоб сходить взглянуть на него, потому что мы завтра уезжаем отсюда.

Добрая женщина выразила крайнее сожаление об отъезде семейства; она уже несколько дней назад слышала о том, что Вестфордгауз переходит в другое владение.

С тяжелым сердцем вышла Виолетта из этого домика. Рафаель Станмор исчез без всякого следа, не оставя ей, которой он клялся в вечной любви, даже письма. Она никак не могла объяснить себе этого.

Между тем взошла луна и осветила открытые места своим бледным светом. Виолетта осматривала тихую местность с болезненным сердцем. «Может быть, я вижу в последний раз эту страну, в которой я была так счастлива», — подумала она. Потом, вспомнив слова Рафаеля, сказанные в отношении дуба: «Можно было подумать, что он хотел издеваться над моим горем, — продолжала она, — а между тем он сам был грустен, так, по крайней мере, говорила мне его хозяйка. К чему желал он, чтобы я еще раз сходила к тому дубу, под ветвями которого мы с ним так часто отдыхали? Но как бы то ни было, воскликнула она, глубоко вздыхая, — это его желание и я его исполню. Моя мать слишком занята сегодня, чтобы заметить мое отсутствие, и я сейчас же пойду к озеру».

При свете луны она безбоязненно шла по уединенным лесным тропинкам. В этот тихий вечер вид воды был как-то особенно хорош. Под густыми ветвями старого дуба, бросавшими далекую тень на траву, стояла скамья. Виолетта села на нее и предалась глубокому раздумью о потерянном счастье, которое так живо напоминала ей эта местность. Она прислонила голову к жесткой коре дерева и в первый раз, в продолжение всего этого горестного времени, горячие слезы потекли по ее щекам.