Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— Разве вы мужчины? Все прилипли к своим мешкам. Где ваша честь и достоинство? Бегите туда, к берегу… У моря песок окрасился кровью ваших жен и детей! Кого вы еще ждете?! Нового пророка или спасителя? Не ждите его! Наше спасение в самих себе, в борьбе! Наденьте патронташи, возьмите винтовки и идите защищать ваших детей, матерей, свою жизнь!

Голос ее звучал призывно и гневно. Черные огненные глаза метали такие молнии, что никто не осмеливался ей перечить. Огромная толпа людей торопилась к берегу. И Мухтар изменил путь — он побежал к морю.

Британские стервятники сделали свое черное дело: на берегу лежало с десяток мальчиков и девочек. Матери рвали волосы, оплакивая своих мертвых детей.

Эта картина так взволновала Мухтара, что он заколебался — стоит ли ему уезжать. «Какой же я революционер, если бегу с поля боя, стремлюсь в Москву? — думал юноша. — Да как же после этого я встречусь с Лениным? Какими глазами я посмотрю ему в лицо? — спрашивал он себя. — Нет, никуда я не поеду!»

В городском комитете Союза коммунистической молодежи Мухтара радушно встретил секретарь Имам-заде.

— Мы уже две телеграммы получили: тебя ждут там, в Баку, — говорил он.

Удивленный отказом Мухтара, он продолжал:

— Революция наша и без тебя победит…

И, обращаясь к членам горкома, Имам-заде с досадой добавил:

— Вы только подумайте: десятки молодых иранцев жаждут поехать в Россию, в Москву, а он говорит, что совершит предательство, если сейчас оставит Гилян… Вот тебе-то и надо ехать в Москву. Расскажешь обо всем товарищу Ленину. Ведь вся наша надежда на поддержку Советской России… Не корчи из себя героя… Мы с тобой маленькие винтики революции.

Мухтар, еле сдерживая себя, покраснел.

— Да, это верно, вы обойдетесь здесь и без меня. Но товарищ Ленин может сказать: «Если английские генералы творят такие беззакония, зачем же ты приехал в Москву? Надо было остаться там и воевать!»

— Ты за товарища Ленина не решай, — жарко ответил Имам-заде, — и не забудь, что он учит нас подчиняться дисциплине. Дисциплина — железный закон революции. Раз тебя вызывают в Баку, значит, ты должен ехать, а не рассуждать!

…На следующий день, уже к вечеру, Мухтар расстался с Гиляном. Пароход «Степан Шаумян», покинув чужие берега, направился домой, в Баку.

Стоя на палубе, Мухтар смотрел на уплывающие в вечернюю мглу огни Энзели. Юноша был в галифе и военной гимнастерке с красными петлицами, которыми не уставал любоваться. Если бы не эти петлицы, он ни за что бы не расстался со своим патронташем — ведь ленты патронташа, перекинутые через плечо, придавали ему такой воинственный вид. Впереди его ждала Москва, встреча с Лениным. Но оставлять и тех, с кем он воевал и дружил, было очень грустно. Сияющей темно-синей скатертью расстилалось море. Огромная луна плыла в небе, разливая вокруг потоки бледного света. Небо и море были таинственными и прозрачными, как во сне…

В памяти Мухтара воскресли давно минувшие дни, когда он ехал в Мекку к берегам Джидды. Вспоминались миражи безбрежной пустыни, волны сыпучего белого песка, освещенного таким же серебристым лунным светом. Подгоняемые стремительным ветром, бегут и бегут пески, образуя новые складки, как складки на тяжелой блестящей ткани…

Тихий плеск воды о борт корабля снова возвратил его к действительности.

Заложив руки за спину, с трубкой в зубах, мимо медленно прошел матрос. Шаги его звучно раздавались в тишине. Через некоторое время он снова прошел мимо. Мухтар не обращал на него внимания. Тогда он резко повернулся:

— Мое лицо тебе ничего не говорит?

Юноша растерялся и стал пытливо и внимательно всматриваться в матроса. В нем было что-то знакомое, но морская форма и бритое лицо мешали ему вспомнить, где и когда он встречал этого человека.

— Анатолий Марченко! — сказал матрос веселым голосом и слегка ударил Мухтара в грудь. — Мы с тобой в одной камере сидели в Баиловской тюрьме. Ну как, еще хочешь в Москву?

Мухтар просиял.

— Аллах мой, неужели это вы? — воскликнул он, не веря своим глазам. — Ой, дорогой товарищ Анатолий!.. Вас совсем не узнать.

— Да, тогда я немного иначе выглядел, — добродушно рассмеялся Марченко. — Бородатый, обросший, как леший… Теперь совсем другие дела пошли: своя власть, свое море. Видишь, какой простор для души, — он сделал широкий жест. — Матушка-Россия стала советской…

Неожиданно лицо Мухтара помрачнело.

— Скажите, товарищ Анатолий, Красная Армия навсегда останется в Гиляне?