Чарльз Диккенс - Тайна Эдвина Друда [litres]

– Чтобы между нами была даже еще большая близость, чем когда-то между ними?

– Именно так.

– И там нет, в этом завещании, такого условия… такой оговорки, что Эдди что-то теряет или я теряю, если… если…

– Не волнуйтесь, моя дорогая. В том случае, одна мысль о котором ранит ваше любящее сердечко и вызывает слезы у вас на глазах, – то есть в случае, если бы вы с мистером Эдвином не поженились, – нет, ни вы, ни он ничего не теряете. Вы тогда просто останетесь под моей опекой до вашего совершеннолетия. Ничего худшего с вами не произойдет, хотя, пожалуй, и это достаточно плохо.

– А Эдди?

– Он, достигнув совершеннолетия, вступит во владение своим паем в той фирме, где его отец был компаньоном. А также получит остаток – если таковой будет – от дивидендов на этот пай. Для него ничего не изменится.

Роза по-прежнему сидела потупившись, склонив головку набок и наморщив брови. Покусывая уголок своей заверенной копии, она задумчиво водила ножкой по полу.

– Одним словом, – сказал мистер Грюджиус, – ваша помолвка – это только пожелание, мечта, выражение дружеских чувств, соединявших вашего отца и отца мистера Эдвина. Конечно, они очень желали этого брака и надеялись, что он осуществится. А вы с мистером Эдвином с детства привыкли к этой мысли – и вот мечта ваших родителей осуществилась. Но обстоятельства могут измениться, и я сегодня посетил Женскую Обитель отчасти, и даже главным образом, для того, чтобы выполнить то, что я почитаю своей обязанностью, а именно сказать вам, моя дорогая, что юноша и девушка лишь тогда должны вступать в брак – если только это не брак по расчету, то есть пародия на брак и роковая ошибка, грозящая всякими несчастьями в будущем, – что они лишь тогда должны вступать в брак, когда делают это по собственной воле, по взаимной любви и с уверенностью, что они подходят друг другу и будут счастливы вместе (тут, конечно, тоже возможны ошибки, но уж с этим ничего не поделаешь). И разве можно представить себе, что ваш отец или отец мистера Эдвина, если бы сейчас был жив и возымел хоть малейшее сомнение в желательности для вас этого брака, продолжал бы настаивать на своих прежних планах, даже видя, что обстоятельства изменились? Такое предположение невозможно, неразумно, нелогично и совершенно нелепо!

Все это мистер Грюджиус проговорил так, словно читал вслух или отвечал вытверженный урок, – настолько чужда ему была всякая непосредственность в выражении чувств.

– Итак, моя дорогая, – добавил он, вычеркивая «Завещание» у себя в книжке, – я исполнил свою обязанность – чисто формальную в данном случае, но в других подобных казусах необходимую. Пойдем далее. «Пожелания». Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий, которые я могу исполнить?

Роза покачала головкой – как-то грустно и потерянно, словно бы и хотела, но не решалась просить помощи.

– Не будет ли от вас каких указаний относительно ваших дел?

– Я… я хотела бы сперва поговорить с Эдди, – сказала Роза, загибая складочки на своем платье.

– Конечно, конечно, – одобрил мистер Грюджиус. – У вас с ним должно быть полное единодушие. Когда он опять вас посетит?

– Он только сегодня уехал. А приедет на Рождество.

– Превосходно. Стало быть, при следующем вашем свидании вы все подробно обсудите и сообщите мне, а я выполню свои обязательства – чисто деловые! – перед достойной леди, сидящей сейчас у окна. Вероятно, будут дополнительные расходы – тем более на праздниках. – Огрызок карандаша снова появился в руках мистера Грюджиуса. – Следующая запись. «Прощание». Да, теперь, с вашего позволения, моя дорогая, я с вами попрощаюсь.

Он неуклюже поднялся с кресла. Роза тоже встала.

– А не могу ли я, – сказала она, – попросить вас тоже приехать на Рождество? Мне, может быть, нужно будет что-нибудь вам сказать.

– Ну разумеется, моя дорогая, – ответил он, видимо польщенный (если можно сказать так о человеке, на чьем лице никогда не замечалось видимых признаков каких-либо эмоций, приятных или неприятных). Я чрезвычайно Угловатый Человек и не умею вращаться в обществе, поэтому на праздниках у меня не предвидится никаких светских развлечений, кроме обеда с моим клерком – тоже весьма угловатым господином, которого мне удалось залучить себе в помощники. Его отец, норфолкский фермер, каждый год посылает мне в подарок вскормленную в окрестностях Норича индейку, каковую мы обычно и вкушаем вдвоем в первый день Рождества под соусом из сельдерея. Я прямо-таки горжусь, моя дорогая, тем, что вы хотите меня видеть. По моей должности сборщика арендной платы люди очень редко хотят меня видеть, и то, что вы обнаружили такое желание, это для меня приятная новинка.