Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 1. Потерянный рай

С тех пор все дни были очень трудными, подумала она.

В то утро она, ее муж и Петтикин находились в международном аэропорту Тегерана. Это был четверг, день выдался очень холодный, но ясный, с разбросанными тут и там островками снега, легким ветром. На севере возвышались горы Эльбурс; восходящее солнце окрашивало их снеговые шапки в цвет крови. Они стояли втроем возле 212-го на открытой бетонированной площадке на значительном расстоянии от взлетно-посадочной полосы перед зданием аэропорта. Еще один 212-й расположился на другом конце летного поля, тоже готовый к немедленному взлету, – оба вертолета были заказаны сторонниками Хомейни.

По эту сторону терминала людей не было, за исключением примерно двух десятков нервничающих работников аэропорта, большинство из них с автоматами; они в ожидании стояли рядом с большим черным «мерседесом» и машиной радиосвязи, настроенной на волну диспетчерской башни. Здесь было тихо, эта тишина отчаянно контрастировала с тем, что происходило внутри терминала и по ту сторону ограды аэропорта. Внутри терминала собрался приветственный комитет из примерно тысячи человек, в состав которого входили специально приглашенные политики, аятоллы, муллы, корреспонденты, а также сотни полицейских в форме и особых исламских стражей, которые носили зеленые повязки – их так и называли «зелеными повязками» – и образовывали незаконную личную революционную армию мулл. Всех остальных с территории аэропорта удалили, все подъездные пути были перекрыты, на них возвели баррикады и разместили вооруженную охрану. Но сразу же за этими баррикадами собрались десятки тысяч сгорающих от нетерпения людей всех возрастов.

Большинство женщин пришли в чадрах, длинных, похожих на саван халатах, закрывавших их с головы до пят. Позади этих людей, вдоль всего десятимильного маршрута от аэропорта до кладбища Бехеште-Захра, где аятолла должен был произнести свою первую речь, были расставлены пять тысяч вооруженных полицейских, а вокруг них, скучившись на балконах, в окнах, вскарабкавшись на стены, теснясь на улицах, бурлило живое море, самое большое собрание людей, которое когда-либо видел Иран, – почти все население Тегерана. В столице и ее окрестностях проживало около пяти миллионов человек. Все были взволнованы, все нервничали, все боялись, что в последний момент произойдет какая-нибудь задержка, или что аэропорт могут снова закрыть, чтобы не пустить его в страну, или что ВВС вдруг собьют его самолет – по приказу или без приказа.

Премьер-министра Шапура Бахтияра, членов его кабинета и генералов, командовавших всеми видами вооруженных сил, в аэропорту не было. По их собственному выбору. Не было там и их офицеров или солдат. Эти люди ждали в своих казармах, на военных аэродромах или на кораблях – все они пребывали в том же волнении и с тем же нетерпением ожидали команды действовать.

– Лучше бы тебе было остаться дома, Джен, – встревоженно сказал Мак-Ивер.

– Лучше бы нам всем было остаться дома, – заметил Петтикин, тоже чувствуя себя неуютно.

За неделю до этого с Мак-Ивером связался один из сторонников Хомейни и потребовал выделить вертолет для доставки Хомейни из аэропорта в Бехеште-Захру.

– Извините, это невозможно. У меня нет полномочий, чтобы сделать это, – ответил он в ужасе.

Через час иранец вернулся в сопровождении «зеленых повязок», которые заполнили кабинет Мак-Ивера и все остальные помещения офиса, – молодые, суровые люди с обозленными лицами, двое с советскими АК-47 на плече, один с американской автоматической винтовкой М-16.

– Вы выделите вертолет, как я сказал! – высокомерно потребовал иранец. – На случай, если с толпой станет слишком трудно справляться. Разумеется, весь Тегеран выйдет, чтобы приветствовать аятоллу. Да пребудет с ним благословение Аллаха!

– Как бы мне ни хотелось, я не в состоянии сделать это, – осторожно ответил ему Мак-Ивер, стараясь выиграть время.

Он оказался в крайне уязвимом положении. Хомейни разрешали вернуться, но и только. Если правительство Бахтияра узнает, что «С-Г» предоставила их главному врагу вертолет для триумфального возвращения в их столицу, то разозлится не на шутку. Да даже если правительство и согласилось бы, вдруг что-нибудь случится, вдруг аятолла пострадает, будет ранен, во всем обвинят «С-Г», и тогда их жизни медного гроша не будут стоить.

– Все наши машины арендованы, а у меня нет необходимых полномочий, чтобы по…

– Я даю вам необходимые полномочия от имени аятоллы, – сердито оборвал его иранец, повышая голос. – Аятолла – единственная власть в Иране.