— Долго это не продлится. Так мне кажется…
Верочка ладонью утёрла слёзы, шмыгнула носиком и вышла. Белокурая головка сверкнула в косом луче солнца и исчезла в темноте коридора. Потом в отдалении хлопнула дверь… Звук удара пролетел по пустым, гулким коридорам, проскользнул в спортзал, взлетел к потолку, чуть заметно тронул паутину на люстре и умер. Паутинка ещё долго дышала, будто таинственный звук, пришедший из черноты коридора, умирая, оставил ей часть своей жизни. Впрочем, возможно, виной всему был зарядный сквозняк.
— Мы ждём, — сказал Китин.
— Доказательства в лесу. На базе. Как туда сейчас добраться — не знаю. Пешком нам не дойти.
— Добираться туда очень просто, — сказал Китин. — Дорога проложена на лесоразработки. В пяти километрах от базы — асфальт.
— Ну что ж, — Николай Иванович поднялся и пошёл к дверям.
— Ты куда? — вскочил следом Берёзов.
— Просить Верочку, чтоб дали машину, — усмехнулся Николай Иванович.
— Интересно, что мы там увидим, — резко сказал Берёзов. — Или надеешься по дороге придумать?
— Письма, — сказал, помолчав, Николай Иванович.
— Чьи?
— Моё и Толика Румянцева. Эта история с немцами нам с Толиком тоже казалась подозрительной. Мы прекрасно понимали: если один из группы работает на немцев, мы в капкане. Перед вторым «десантом» мы написали письма домой, Толя Румянцев и я. Заложили их в гильзу и спрятали недалеко от базы под камень. Договорились: кто останется жив, заберёт. Забрать никому не довелось.
— Смешно, — сказал Берёзов. — И камня того уже нет, тем более патронов.
— Гильзу запечатывали? — спросил Борин.
— Да, — сказал Николай Иванович. — Сургучом. Если бы знать…
— Как же ты жил? За письмом погибшего друга съездить не удосужился.
— Плохо жил, — сказал Николай Иванович. — Особенно после войны. Так плохо, что вряд ли ты поймёшь, если сам этого не испытал!
— Допустим! — рассмеялся Берёзов. — Ты же с Румянцевым дружил! Близким ему человеком был! А сейчас хочешь доказать, что он предатель?
— Ничего я не хочу доказывать, — спокойно ответил Николай Иванович. — Кроме того, что не я один знал день вашей выдуманной высадки. А если знали двое, могли знать и трое. И четверо. И все обвинения бессмысленны. Включая выстрел в спину.
Они выбрались через запасной выход. У парадных дверей огромным красно-белым цветником стояла пионерская дружина. Сверкала на солнце медь духового оркестра. Девочки пели, собравшись в кружок. Мальчишки играли в чехарду. Всё это напоминало атмосферу первомайской демонстрации, когда все уже собрались, а срок не наступил ещё, и возбуждённые колонны заполняют переулок, извиваясь, переливаясь красками, звеня голосами и музыкой.
Командир Китин махнул рукой, и четвёрка мужчин крадучись стала пробираться к лесу. Но далеко уйти им не удалось. Пионервожатая Вера заметила беглецов и через минуту настигла их.
— Эй! — сказала она задыхаясь. — Вы что, убегаете?!
— Вера, — смущённо вытянулся перед ней Китин. — Мы вернёмся через часок-другой. Нужно попасть на базу. Непременно.
— Ну уж нет! — решительно сказала Вера. — Я вас не отпущу. Я за вас перед райкомом комсомола отвечаю!
— Вера… — просительно улыбнулся Китин, словно действительно Верино разрешение было в этой ситуации решающим. Но сама Вера настолько не сомневалась в этом, что её уверенность просто подавляла окружающих.
— Хорошо! — сказала Вера. — Тогда я иду с вами!
— Прекрасно! — сказал Китин. — Теперь не заблудимся.
— Вы же тут два года жили? — удивилась Вера.
— Сорок лет прошло, — улыбнулся Китин. — Целая жизнь.
— Интересно, — вздохнул Николай Иванович. — Всё, как тогда. Четверо мужиков и девчонка. Идём на базу…
— Жаль, корзинки под рукой нет, — сказала Вера. — Ягод по дороге — тьма!
Они вышли на дорогу. Попутный автобус прихватил их. Ехали недолго — минут десять. Сошли. Нашли тропинку. Вошли в лес. Аккуратно одетые и обутые, отутюженные, накрахмаленные, похожие на дачников или пенсионеров на прогулке.
Дороги на бывшую партизанскую базу, естественно, не было. Тропинка петляла между огромных елей, спрыгивала на дно оврагов и осыпей, забиралась в дебри орешника. Узкая и вёрткая тропинка напоминала весенний ручеёк.
— Представляете, как нам трудно было? — между тем звонко докладывала Вера. — Доски нужны были, брёвна, а дороги нет. И рубить нельзя — тут у нас теперь заказник. Мальчишки всё на руках принесли, представляете?
— Представляем, — улыбнулся Николай Иванович.
Читать дальше