— Как?!
— Назвать каждому по очереди новую дату прилёта самолётов. Липовую, конечно. Инсценировать встречу. И посмотреть, что будет. Ты был первый.
— Почему я?
— Просто так. Подвернулся под руку первым. И когда мы подготовили новую полосу и зажгли костры, немцы, как ты помнишь, появились! Конечно, надо было судить тебя по закону военного времени, но немцы наступали, и не было уверенности, что мы уйдём оттуда живыми.
— И тогда ты выстрелил мне в спину? — спросил Николай Иванович Берёзова.
— Да, — ответил Берёзов.
— Так… — сказал Николай Иванович.
— А я был против! — вдруг вскочил с кресла Борин. — Коля, слышишь, я был против. Так нельзя! Нельзя! Может быть, они перехватили радиограмму?! Как же стрелять, не разобравшись?
— При чём тут радиограмма, — холодно сказал Берёзов. — Дата прилёта была выдуманная, никаких радиограмм не отправляли, костры горели для камуфляжа. Кроме Усова, дату второго прилёта никто не знал!
Николай Иванович следил за их спором. Странное чувство нереальности происходящего вдруг охватило его. За окном солнце, кричат дети, играет оркестр. А здесь, совсем рядом, держась одной рукой за гимнастическую стенку стоит человек, который стрелял ему в спину. И похоже, он жалеет, что промахнулся.
— Кроме меня, — Николай Иванович хотел взять себя в руки, но никак не удавалось — голос дрожал, на лбу выступили бусинки пота. — Кроме меня ещё два человека знали дату новой «высадки»… По крайней мере.
— Кто? — в один голос спросили Берёзов и Китин.
— Во-первых, радистка. Лиза…
— Кто второй?
— Почему вы так уверены в первом?
— Через четыре дня… когда мы уходили от немцев и собак болотами… она заболела. По-женски. Не могла идти и застрелилась. Лиза Герман застрелилась. Ночью. — Никитин закашлялся, прикрыл губы носовым платком; тем же платком долго вытирал вспотевшие ладони.
— Мне эти собаки каждую ночь снятся, — неожиданно сказал Борин. — К врачам ходил — ничего не помогает. Только засну — меня за горло хватают и душат. Так… всё… по-настоящему, будто наяву. Просыпаюсь… а потом уже сплю… если заснуть удаётся…
— Может, астма начинается? — задумчиво спросил Берёзов. — Душит ведь по-настоящему?
— Проверяли, — вздохнул Борин. — Что ж она: тридцать лет начинается и никак не начнётся?
— Таблетки пробовал?
— Ещё хуже, — сказал Борин. — Так хоть просыпаешься… С таблетками всё… дальше снится…
Они замолчали. Николай Иванович Усов хотел присоединиться к разговору — по лицу было видно, и ему есть что рассказать. Но раздумал.
— Вторым был Толя Румянцев, — в наступившей тишине голос Николая Ивановича был особенно хорошо слышен.
— Правильно! — отчего-то странное веселье охватило Берёзова. — Мёртвый не оправдается!
— Румянцеву я ничего не говорил, — покачал головой Никитин.
— Я сказал, — Николай Иванович пожал плечами. — Кто же знал, что это проверка. Мы с ним дружили…
Дверь спортивного зала отворилась осторожно, бесшумно, пионервожатая Верочка испуганно заглянула в зал, потом появилась на пороге, приблизилась к Китину, тревожно оглядываясь по сторонам.
— Извините, пожалуйста, — сказала Верочка. — Дети волнуются… Они так ждали этого дня… Готовились… Я им сказала про обед. Отказались… Ждут вас…
— Не обижайтесь, Вера, — с нежностью сказал Берёзов. Ему очень нравилась эта рано повзрослевшая девочка с пионерским галстуком на шее — может быть, о такой дочери он мечтал всю жизнь, кто знает? — Появились новые обстоятельства…
— Какие… — Верочка растерянно оглядела присутствующих, — обстоятельства?
— Николай Иванович Усов утверждает, — неторопливо выговорил Берёзов, — что Анатолий Румянцев, которому вы собираетесь открыть сегодня обелиск — предатель.
— Это невозможно… — прошептала Верочка.
— Неправда! — решительно вмешался в разговор Николай Иванович. — Я не говорил, что он предатель! Я сказал, он тоже знал дату высадки!
— Значит, — спокойно продолжил Берёзов, не глядя на Усова, — один из вас двоих — предал. Или ты, или он.
— Что же мне делать, — всхлипнула Вера. — Я не могу этого сказать ребятам… Не могу, и всё. Они целый год работали, заработали деньги на памятник… Пионерская дружина его имени…
— Я думаю, — мягко сказал Берёзов, — всё это ложь. Но обвинение выдвинуто… Николай Иванович Усов имеет на это право. Займите чем-нибудь ребят, вы ведь у нас умненькая, что-нибудь придумаете.
Берёзов погладил её по голове и закончил:
Читать дальше