Исаак Фридберг - Арена - Пять новелл о человеческих странностях

— Послушай, ты что, целоваться не умеешь?!

Заканчивают фоторепортаж Екатерина Ильинична и Павел Григорьевич. Они в обнимку сидят за столом и, улыбаясь, плачут — естественно, от счастья.

Потом Павел Григорьевич встаёт, берёт микрофон — разве на такой свадьбе обойтись без микрофона — и его голос, усиленный динамиками, летит над залом районной столовой, где проходит торжество.

— Дорогие дети! — говорит Павел Григорьевич. — Разрешите вручить вам последний свадебный подарок от нас с мамой. Путёвки в Ялтинский дом отдыха «Ореанда» и билеты на самолёт, через… — он посмотрел на часы, — через два часа вылетающий в Симферополь! Счастливого пути вам, и пусть месяц на сказочном черноморском берегу действительно покажется вам полным мёда и… и других вкусных вещей! — закончил он под доброжелательный хохот гостей.

— Мы так не договаривались! — нервно прошептал Гуля.

— Я не знала. Честное слово! — прошептала Наташа. — Спокойно, люди смотрят!..

— Надо же что-то делать?!

— Уедем в аэропорт, а там сдадим билеты.

— В фате?

— А что, в фате нельзя сдавать билеты?

— Почему, в фате всё можно сдавать: и макулатуру, и бутылки! Было бы желание!

— Тихо, что же теперь делать?..

— Про-во-жать!!! Про-во-жать!!! Провожать!!! — начали скандировать гости. — В аэро- порт!!! В аэ-ро-порт!!!

Первой догадалась, что сдать билеты не удастся, Наташа. Она искоса взглянула на Гулю — и увидела процесс зарождения той же мысли в голове Генерального Конструктора.

Это уже было похоже на семейную жизнь!

Кортеж автомобилей подкатил к зданию аэропорта. Наташа и Гуля с огромными букетами цветов проследовали к выходу на посадку в сопровождении толпы гостей и родственников. Кто-то открывал на бегу шампанское, кто-то вынимал из портфеля фужеры. Наташа была в фате — и это сразу привлекло внимание, аэровокзал оживлённо зашумел, Гулю с Наташей пропустили без очереди…

Они сидели в самолёте. Работали двигатели. Замелькала и встала на дыбы земля в иллюминаторе.

— Боже мой, как я устала! — мечтательно сказала Наташа, положила голову Гуле на плечо, устроилась поудобней и мгновенно уснула.

Гуля смутился. Ворох золотистых волос обрушился на его лицо, как стог пушистого дурманящего сена. Гуля заёрзал, попытался высвободиться — насколько возможно. Наташа что-то неразборчивое замычала во сне и ещё теснее прижалась к плечу, заменяющему подушку. Гуля утих. Потом осторожно поправил фату и повернул плечо так, чтобы на нём было удобнее лежать. Наташа почувствовала это во сне и улыбнулась.

Самолёт таранил белые облака.

Белая, как облако, фата сбилась с Наташиной головы на ухо. Подошла бортпроводница, осторожно накрыла Наташу фатой — словно одеялом.

— Спасибо, — прошептал Гуля.

— Пожалуйста! — прошептала бортпроводница. Она была молода и ещё умела радоваться чужому счастью. В том, что замужество — счастье, она ещё пока не сомневалась…

В Симферополь прилетели поздним вечером. Перед посадкой Наташа переоделась в туалетной комнате. На лётное поле вышла в джинсах и лёгкой кофточке.

— Я завтра уезжаю, — сказал Гуля. — Первым утренним самолётом.

— Глупо, — мягко сказала Наташа. — Почему бы не отдохнуть недельку? Вам так надоело Чёрное море?

— Чёрное море мне не могло надоесть, потому что я там был один раз в жизни, — сказал Гуля. — Но как вы это себе представляете практически?

— Как-нибудь устроимся, — беспечно сказала Наташа. — Честно говоря, неделю отдыха вы просто заслужили. По моим подсчётам, вы перенесли своими руками три тонны продуктов для свадебного стола. Я даже удивилась. С виду вы такой… хрупкий.

— У меня прадед был бурлаком, — сказал Гуля.

— На Волге?

— Угу! Между прочим, это именно он посоветовал Репину рисовать знаменитую картину. Старик был ему страшно благодарен. Половина моей славы принадлежит тебе — так и говорил!

— Семейное предание?

— Да. Передаём из поколения в поколение. У меня вообще знаменитые родственники. Другой мой прадед варил мыло, которым мылся император Николай.

— Ну вот это уже неправда! — рассмеялась Наташа. — Для них мыло из Парижа привозили!

— Привозили, — согласился Гуля. — Мой дед на складе работал. Он это мыло для моей прабабки воровал, а в обёртку всовывал самодельное.

— И не поймали его?

— Поймали. Да тут революция началась. Прабабка потом долго страдала — привыкла к французской косметике!

В здании аэровокзала Гуля первым делом кинулся к кассе.