Арчибальд Кронин - Три любви

– Бросьте работу, – повторил он еще более значительно.

Она перестала играть чайной ложкой и, подняв голову, взглянула на него с напряженным вниманием. Ее поразили не столько его слова, сколько выражение лица – важное и в то же время робкое, таящее в себе нечто непонятное. Она резко втянула в себя воздух.

– Я человек не молодой, – сказал он. – Но при этом и не старый. Да, я здоров. Шустрый, как воробей. И у меня есть деньги. Мне нужен человек, который поможет мне тратить их в свое удовольствие. Кроме того, я одинок – дьявольски одинок теперь, когда расстался с бизнесом.

Он умолк. Понял, что она прочла его мысли.

Приоткрыв от удивления рот, она внимательно смотрела на него. Невероятно, но факт. Леннокс, тот самый Леннокс, который немало лет маячил на заднем плане ее жизни! И вот здесь, в этой переполненной кондитерской, совершенно неподходящем месте для романтического признания, он делает ей предложение! У нее вдруг возникло нелепое желание рассмеяться, но ее удержал вид его торжественного и при этом удивительно жалкого лица.

– Вы мне всегда очень нравились, – послышались его слова, произнесенные, казалось, с усилием.

В этих словах трепетала сила чувства, подавляемого многие годы, и было в них что-то нелепое и в то же время трагическое – его признание безнадежно запоздало.

– Но это невозможно, – медленно проронила она, – вы знаете, что…

Она выдвигала как очевидную отговорку несовместимость его образа жизни со своим.

– Я человек широких взглядов, – напыщенно ответил он. – И на данном этапе не имею ни малейшего препятствия для брака.

Она серьезно взглянула на него, вспомнив о тех днях, когда он сидел за ее столом в Ардфиллане, и удивляясь этому его высказыванию. Увы, Люси сильно изменилась с тех пор, как улыбалась ему в своем саду. Она медленно покачала головой.

– Это ни к чему. Понимаете, у меня есть мой мальчик, – глядя в пол, сказала она. – Нет, из этого ничего не выйдет.

Леннокс вздрогнул, перестал улыбаться.

– Что? – недоверчиво воскликнул он. – Вы не станете… не хотите…

– Просто не могу, – ответила она.

– Вы шутите? – с запинкой произнес он, и его тонкая броня самомнения дала трещину. – Я порядочный человек. Вы не знаете, чего я сто́ю. Я могу купить вам все, что пожелаете.

На какой-то миг Люси засомневалась. Она знала: он богат, он приличный человек, он может обеспечить ей комфорт и надежность. Скажи он об этом в тот последний день в конторе, когда Люси была на грани безысходного отчаяния, она без сомнения приняла бы его предложение. Но теперь он опоздал. Теперь – ах, теперь ее обстоятельства изменились: сын уже на пути к успеху, ее преданность ему неизменна, она не отворачивает лицо от ветра, не просит, но требует, не уклоняется от жизненных невзгод, а борется – борется, чтобы добиться полного триумфа.

– Так подумайте об этом, – вдруг произнес Леннокс почти умоляюще.

– Из этого ничего не выйдет, – с сочувствием повторила она, и напряжение между ними незаметно спало.

Люси вновь услышала голоса и смех, звон фарфора. Леннокс не настаивал, он был ошеломлен. Но, пытаясь скрыть глубокое разочарование под знакомым нарочитым смешком, он бросил:

– Думаю, вы совершаете большую ошибку. Во всяком случае, спрос не беда.

– Не беда, – серьезно ответила она, натягивая перчатки. – Мне жаль… это всё.

– Позвольте сказать одну последнюю вещь, – более резко проговорил он. С его желтоватого лица еще не сошел румянец. – Знаете, на вашем месте я не стал бы жертвовать ради сына буквально всем.

Она приветливо улыбнулась ему. Восприняв это замечание как вполне простительную обиду, она предпочла проигнорировать его. Она – это она, а Питер – это Питер, и этот неопровержимый факт выводил ее обстоятельства за рамки всеобщего опыта.

– И если вы не будете общаться с друзьями… или расширять свои интересы, – с кривой ухмылкой продолжил он, – то замкнетесь на чем-то одном. Знаю это по собственному горькому опыту.

– Но мы с вами останемся хорошими друзьями, – доверительно сказала она.

Не ответив, он как-то странно посмотрел на нее, потом отодвинул назад свой стул и неловко встал. Они в молчании вышли из кондитерской.

Когда они подходили к площади, Леннокс нарушил долгую паузу.

– Мне надо на поезд, – сообщил он. – Других дел в городе у меня нет.

Мысль о его отъезде вызвала у Люси непонятное сожаление – теперь она из упрямства не хотела, чтобы он уехал. Но как, под каким предлогом его удержать?