Георгий Гулиа - Три повести

Теперь по всем правилам хорошего тона оставалось представиться самой, что я и сделала.

— Жалко вас, — сочувственно сказал председатель. — Жалко, что вам придется месить грязь. Лично я предпочел бы Ростов. Да, я знаю Ростов. Это большой город, и там много девушек, похожих на вас.

Видимо, я покраснела, чем еще больше развеселила мужчин.

— Такой, как вы, я не видал! — воскликнул альбинос.

— Это ни о чем еще не говорит, — поправил его толстяк. — Мало ли кого ты не видал!

— Мне кажется, что я попала в общество тонко воспитанных людей из старинных французских романов, — заметила я. — Там тоже не скупятся на комплименты дамам.

Председатель вдруг посерьезнел, более того — помрачнел.

— Не знаю таких сложных слов, — проворчал он. — Что такое «комплимент»? Может быть, мы обидели вас?

И он начал убирать со стола бумаги. Судя по тому, как он это делал, я пришла к заключению, что обидела его, во всяком случае, задела в нем какую-то чувствительную струнку. Двое других последовали примеру председателя, то есть приумолкли, перестали смеяться, шутить. Сразу же воцарилась атмосфера ужасающей канцелярщины, в которой гибнет все живое.

— Товарищ Боровикова, — сказал председатель ледяным голосом, стараясь не смотреть в мою сторону, — нам приятно, что министерство прислало такую образованную и энергичную учительницу. Хотя я не директор школы, но знаю, что вас ждут. Сельский Совет окажет вам помощь в подыскании комнаты. Это наша обязанность.

Я была, говоря откровенно, огорошена. В одно мгновение совершился поворот на сто восемьдесят градусов. Боже мой, как строго надо следить за своим языком! Неужели эта ссылка на старинные романы?..

— Вот этот товарищ, — председатель нацелил палец на толстяка, — проводит вас до школы. Со своей стороны, мы дадим указание руководству школы, чтобы вас не обижали.

— Спасибо, — произнесла я. — Обид не боюсь. Могу постоять за себя.

Зазвонил телефон, и председатель ухватился за трубку, как утопающий за спасательный круг.

На этом закончилась аудиенция в сельском Совете.

Мы идем по лесу. Над нами сплошной шатер из зелени. Здесь прохладно, точно в пещере. Это почти что дремучий лес. По-прежнему не видно домов. Где же они?

Я шагаю впереди, а за мною с чемоданом — Еснат Бутба. Мы направляемся в школу или же к директору школы. Так представляется мне цель нашего путешествия. Однако Бутба внес существенную поправку.

— Председатель сказал: идите к директору, — сообщил Еснат. — Но это разве закон? Разве председатель не может ошибаться? И очень даже может! Разве Можно посылать вас в школу? Сначала нужен дом, нужна крыша! Я прав или не прав? Может быть, прав этот Саатбей? Правда, он большой человек. А вот взял да и ошибся. Пальцем попал в небо. Для живой души нужен очаг. Нет очага — нет души. Нет души — нет работы! Верно говорю?

Я промолчала, занятая собственными мыслями. А он все говорил и говорил. Он говорил, что человек живет единожды и его надо уважать, тем более если он красивый и к тому же если он женщина…

Я спросила Бутбу:

— Вот я уже целый час в вашем селе и не видела ни одного жилища. Единственный дом, который мне знаком, — сельсовет. Что это за дом и кто его построил?

— А что? — произнес Бутба весело.

— Он вроде древнего замка.

— Замок — это крепость?

— Вроде крепости, — объяснила я.

— Этот дом построил князь Чачба.

— Вот оно что!

— Он жил в нем. Вино пил. Крестьян ругал. Людей грабил. Что еще? Все! Чачбы нет, а дом его стоит.

Я легко перемахнула через небольшой ручей — благо еще не утеряла спортивной формы.

— Хорошо прыгаете, — похвалил Бутба. — Только женщина не должна прыгать. Разве она коза? Есть разные занятия, которые подобают женщине.

— Какие, например? — полюбопытствовала я.

— Какие? Хорошо, когда женщина красиво сидит и красиво стоит. Хорошо, когда красиво поет. И красиво танцевать может. Когда женщина берет гитару и кладет ногу на ногу, а руки приближает к струнам — это очень хорошо! Только надо иметь стройную шею. Как у вас.

Я резко обернулась и почти крикнула:

— Нет, вы просто неисправимы!

Мы чуть было не столкнулись носами.

Он остолбенел и пробормотал едва внятно:

— Очень извиняюсь.

И пошел за мной на почтительном расстоянии.

Я сняла комнату у одной вдовы по фамилии Бутба (опять Бутба!). Это старая женщина. Одинокая. Сын ее, инженер, работает в Сухуми. Звать вдову Атиа Кута́товна.

Дом деревянный, Стоит на высоких бетонных столбах, как цапля на тонких ножках. Летом его со всех сторон продувают ветры. Но зимой… Могу вообразить, как в нем неуютно зимой. На три комнаты единственный камин. Вспоминаются слова Бутбы. Он выразился следующим образом: «Зимой зубы стучат так, что потом их приходится на полу собирать». И он же привел меня сюда!