Алексей Голуб - Перстень Матильды

— Что за тон, Стана! — укоризненно говорил князь. — Вот довяжу рукавичку и пойду…

Инертность местоблюстителя престола вызывала негодование не только черноокой Станы, но и остальных членов семейства. Не полагаясь больше на государственную мудрость занятого рукоделием главнокомандующего, великие князья в ноябре 1922 года собрались на совет у Кирилла Владимировича Романова. Князь Федор на совещании не присутствовал, В этот день он был занят исполнением своих прямых обязанностей — дежурил с таксомотором на вокзале и по этой причине передал свой голос великому князю Роману Петровичу.

Поскольку все собравшиеся были членами одного семейства, совещание проходило без процедурных формальностей за чашкой чая.

— На династию и Россию обрушилось страшное бедствие, — говорил князь Александр Михайлович. — Революция забралась в умы и сердца людей. Мне кажется, что даже у местоблюстителя престола появились какие-то вольтерьянские настроения.

Роман Петрович, выделявшийся среди всех Романовых крошечной головкой и грубым низким голосом, беспокойно заерзал на стуле.

— Ну это уж слишком! — прогремел он. — Великий князь Николай Николаевич — вольтерьянец!.. Я и передавший мне свой голос князь Федор…

— Не вольтерьянец, а вегетарианец, — сострил Андрей Владимирович. — Объедается спаржей и вяжет варежки!

— Таким образом, — овладевая инициативой, заговорил Александр Михайлович, — связь династии Романовых с судьбой Русского государства если не навсегда, то, во всяком случае, в настоящее время парализована. Местоблюститель престола — человек слабохарактерный. Нужна твердая императорская рука. Считаю уместным напомнить основные российские законы, которые с полной ясностью указывают, что право на престол принадлежит старшему члену нашей семьи, каковым в настоящее время…

Николай Николаевич проводил дни, сидя в глубоком кресле у окна, со спицами в руках.

Александр Михайлович сделал паузу, втайне надеясь, что присутствующие назовут его имя. Но тут Кирилл Владимирович, до этого равнодушно смотревший по сторонам, неожиданно поднялся со своего места.

— Таковым в настоящее время являюсь я! — глухо сказал он. — А посему, исполняя долг совести перед господом богом и народом русским, я, великий князь Кирилл Владимирович, принимаю принадлежащий мне как старшему в роде титул императора всероссийского!

Обладатель двух голосов Роман Петрович пробасил:

— От своего лично имени и от имени передавшего мне свой голос князя Федора выражаю решительный протест!

— Все, все! — махнул на него рукой Кирилл. — Время позднее, пора расходиться!

Нетрудно догадаться, что эта своеобразная коронация монарха несуществующей монархии не сопровождалась малиновым перезвоном колоколов. Домашний спектакль прошел незамеченным даже для соседей.

…Подвластная князю Кириллу территория империи состояла из трех меблированных комнат, арендованных у вдовы погибшего в Африке французского пехотного капитана. Империя простиралась от прихожей до опочивальни, омывалась городским водопроводом и граничила с мясной лавочкой мсье Шарля, у которого государь пользовался неограниченным кредитом.

В отличие от безынициативного Николая Николаевича, который всецело был поглощен шансонетками и кабаре, Кирилл ударился в другую крайность. Он увлекся игрой в солдатики. Самодержец трехкомнатной империи не забывал повышать в чине офицеров армии и флота, давно уже переквалифицировавшихся в швейцары, издавал высочайшие рескрипты и принимал петиции на высочайшее имя.

Не был обойден августейшей милостью и мсье Шарль. Желая показать мяснику, что его заслуги перед престолом ценятся высоко и принимаются близко к сердцу, Кирилл возвел французского лавочника в потомственные русские дворяне.

Правда, титул дворянина мсье Шарлю никакой реальной выгоды не давал, но в рекламных целях мог пригодиться. И действительно, вскоре над мясной лавочкой француза появилась новая вывеска; «Мясная торговля Шарля Дворянинова».

Щедрость нового монарха была тут же использована его ближайшими сподвижниками. Искушенные царедворцы и придворные политики торопились воспользоваться добрым расположением высочайшей особы, чтобы нахватать чинов, званий и орденов. Как знать, рассуждали они, а вдруг пригодятся?