Станислав Рудольф - Дальтоник

У них уже были куплены кольца, заказан свадебный ужин в ресторане «Коруна», готовы красивые пригласительные билеты, которые Станя привез из Праги. Список приглашенных они составили вместе с Властой Пудиловой, практически взявшей на себя всю организацию свадьбы, хотя она и заявила, между прочим, что это следовало бы делать той, другой мамаше. Власта Пудилова заранее составила меню, богатое свадебное меню, которое начиналось с аперитива и ветчины со взбитыми сливками и хреном, включало три горячих блюда и заканчивалось неизменным кофе и коньяком. Власта Пудилова настояла, чтобы все дамы были в шляпах, начертила план, как рассадить гостей, заказала очаровательные карточки с именами приглашенных, которые будут лежать у каждого прибора, шесть такси, которые приедут из Тынца и будут целый день к услугам гостей. Власта Пудилова решительно отказалась от услуг знакомых автомобилистов-любителей, заявив, что это создало бы излишние затруднения. Подробно допросив Миладу, она выяснила, какие пробелы имеются в ее приданом, записала, чего там недостает, и в разговоре с приглашенными тонко намекала, какой подарок к свадьбе был бы самым подходящим. Она съездила в национальный комитет в Тынец — не хотела, чтобы бракосочетание ее сына состоялось в Крушетицах, ее раздражали бы местные зеваки, — и упросила председателя, чтобы в ту субботу обряд бракосочетания проводил он сам, но ни в коем случае не его секретарь, печально прославившийся тем, что иногда путал свадебный обряд со смотром самодеятельных чтецов-декламаторов, предлагая собравшимся послушать патетические стишата собственного сочинения. В список приглашенных, общее число которых приближалось к сорока, Власта внесла также директора Ракосника и его жену, которую, кстати, терпеть не могла, потому что та модничала, будто ей восемнадцать, а не тридцать восемь. Но ничего не поделаешь! Пригласить их надо. Счастье еще, что Милада догадалась позвать главврача Елинека! Власта слегка опасалась Миладиной родни, с точки зрения светской ничего собой не представляющей. Главное, чтобы никто из них не перепил. Она проверила, какой фасон Милада выбрала для свадебного платья. Конечно, талию пришлось приподнять. Миладу, кроме всего прочего, такой покрой удлинит. Власта отрезала кусочек ткани и в соответствии с ним купила Стане материал на костюм, шить который он отдал в Праге. По крайней мере есть гарантия, что костюм на нем не будет висеть мешком. Власта Пудилова еще и еще раз проверила, все ли идет, как задумано, съездила к нотариусу и собственными глазами убедилась, что на Миладу уже переписано полдома. Это подействовало на нее успокаивающе. Со Станей и Миладой она разговаривала только по делу, хоть и холодно, однако без прежней запальчивости, не запрещала сыну ездить каждый вечер к Миладе, но вместе с тем следила, чтобы он не запускал занятий и готовился к последнему госэкзамену, срок которого неумолимо приближался.

Когда взволнованный Станя, с нетерпением ожидавший ее возвращения из школы, сообщил, какая беда стряслась с Миладой, Пудилова, в долю секунды прикинув, что все ее старания, приготовления и беготня пошли прахом, тем не менее заявила:

— Можешь только радоваться!

Станя долго непонимающе смотрел на нее. Мать прошла мимо, не сказав больше ни слова, предоставив ему самому обдумывать судьбу, свою и Милады. Наконец-то у него развязаны руки! Через несколько дней Милада, конечно, оправится, но день свадьбы теперь можно будет перенести по состоянию ее здоровья! Все поймут. Приглашения на свадьбу будут сожжены, какое счастье, что их еще не разослали! Кольца Станя уберет, все равно за них платил он, а не Милада, Власта извинится перед теми, кого пригласила заранее, для любопытствующих — тех, кто станет справляться о новом дне свадьбы, — ответ готов: будет видно! Это звучит достаточно неопределенно, все зависит от состояния здоровья Милады! Так по крайней мере будут говорить Власта Пудилова и Станя.

— Почему, мама? — Он шел следом за ней до передней.

— Сам когда-нибудь поймешь! — сказала она примирительно и стала раздеваться.

— Ну, поздравляем тебя, Мила! Желаем здоровья и счастья!

— А это тебе на память от нас! — И Гавелка вручил Адамцевой аккуратненький сверточек.

Все выстроились вдоль стен учительской — в руке у каждого бокал с вином, — готовые выпить за здоровье и успехи Адамцевой в день ее пятидесятилетия.

— Ну!.. — припечатал один из коллег поцелуйчик на ее щеке. — От имени всех!