Тобиас Вулф - Жизнь этого парня

Чак не стал бы этого делать. Он не объяснял свои причины ни Хаффу, ни Психо, ни даже своему отцу, но в тот вечер, когда он чувствовал, что осажден со всех сторон и очень одинок, он объяснил эти причины мне. Ему было нелегко облекать мысли в слова, и, казалось, он сам слегка удивлялся, когда слышал их. Я был таким же. По сути дела, Чак не хотел жениться на Тине Флуд, потому что верил, что будет обручен как-то по-другому. Конечно, он любил повалять дурака, но глубоко внутри он хранил себя для будущей жены. У него было ясное представление, какой она должна быть. И когда он, наконец, встретит ее, то женится на ней и это будет навсегда.

Жена, для которой Чак хранил себя, была телевизионной куклой, хорошенькой, бойкой и набожной. Их совместная жизнь была бы задушевным многосерийным фильмом с множеством добродушных подколок. В этой семье присутствовала и религия; муж Чак, хранящий себя для жены, был человеком просто умирающим от жажды увидеть собственные ошибки и исправить их. Добавим сюда спиртное, азартные игры и блуд, вечно тянущиеся за ним шлейфом вместе с плохой компанией его бесшабашной юности. Женат только один раз, дети, много детей. Трезвость. Преданность. Молитва за обедом и полная церковная скамья по воскресеньям.

Он хотел лучшей жизни. Эта лучшая жизнь, которая существовала в его голове только для него, была так же обычна, как и моя, которую я тоже держал у себя в голове, хотя и без этих эпических притязаний. А Чак по-прежнему верил в свою, тогда как я свою потихоньку терял. У меня не было ни малейшего понятия, что будет со мной. Моя жизнь была полным бардаком, и так как я объяснял эту проблему простым невезением, то не мог придумать никакого иного средства избавления от этого, кроме как везение, которого, по всей вероятности, у меня не было.

Конечно, Чак любил повалять дурака, но глубоко внутри он хранил себя для будущей жены. И когда он, наконец, встретит ее, то женится на ней и это будет навсегда.

Чак держался за свою мечту, как будто она уже была актуальной. Он даже был готов пойти в тюрьму за нее. Тина Флуд и ребенок, которого она носила, были для него не реальными людьми, а лишь еще одной строкой на надгробной плите прошлых ошибок, которая внесет драму в его будущую внутреннюю перемену и которую добродетели его семейной жизни искупят с лихвой.

Шериф ожидал, что Чак уступит через несколько дней. Когда этого не произошло, он начал разговаривать жестко. Мистер Флуд больше не будет ждать, говорил он. Чак должен понести наказание в любой день, и, как только дело дойдет до суда, у Чака уже не будет шанса на условное освобождение. Шериф хотел донести до Чака, что он не блефует. Девочка и мальчик – это одно дело, но три мужчины и одна девочка – это уже нечто совсем другое. В глазах закона Чак и его друзья были мужчинами, и наказаны они будут по всей строгости, как мужчины.

Когда Чак начал плакать в своей постели ночью, я утратил свое тайное удовольствие от его беды.

Чак не сдавался. Мысль о том, что он может попасть в тюрьму, пугала его, но он наотрез отказывался соглашаться на женитьбу с Тиной Флуд. Даже предположение об этом вызывало в нем тошноту. Он вернулся с очередной сессии запугивания в главном доме с пылающими глазами, лицо его блестело от пота. Моя личная позиция заключалась в том, что ему нужно убежать и пойти в армию, но он и не думал об этом. Он застыл на тропинке в будущее, которое низвергалось на него, и сил осталось достаточно лишь на то, чтобы сказать «нет» бедной Тине Флуд.

Когда он начал плакать в своей постели ночью, я утратил свое тайное удовольствие от его беды. Я хотел сделать для него то, что обычно делал для своей матери в таких ситуациях, обнимал одной рукой и говорил несколько утешающих слов. Но это было невозможно между нами, и вообще он плакал так, чтобы не быть услышанным.

Пока шло разбирательство с Чаком, в школу снова позвонил мистер Ховард. Он кричал на другом конце провода, словно связь была очень плохая, хотя это было не так. Он разговаривал с директором приемной комиссии только этим утром, и мне начислена стипендия в школе Хилл. Я получу официальное письмо через пару дней, но он хотел сообщить мне это лично и сказать, как он рад за меня. И он был счастлив. Я слышал это в его голосе, будто это были хорошие новости о нем самом, которые он хотел мне рассказать, и поэтому позвонил.

Он заявил, что был вполне уверен, что я получу ее, уверен абсолютно. Но считал, что лучше не слишком лелеять свои надежды. Может случиться все что угодно.