Юрий Семенов - Тропа обреченных

Последние слова она сказала при Кромском, встретившем их возле машины.

— Мой Микола, знакомьтесь, — представила мужа лейтенанту. — Бабка Васька наудачу его в работники определила. А у нас дело поважнее… Муж согласен осилить Зубра. Едем к Боголюбам. Дорогой свой план расскажу.

К утру августовский лес наполнялся холодной, промозглой сыростью и непроглядным туманом, заблудиться в котором без привычки ничего не стоило. Продрогший насквозь Проскура дождаться не мог, когда солнце проникнет в густую чащобу.

С Лукой у него все уже было переговорено за трое суток — люди в проходе расставлены, Кушак проникся ответственностью, возложенной на него Зубром, и старался вовсю — мотался по разбросанным постам в сопровождении единственного своего связного.

Проскуре тяжело было смотреть, как вольготно разгуливает Кушак, тот самый, обнаружить и накрыть которого чекисты долго не могли. И зло стало разбирать Павла Гавриловича на этого застрявшего где-то таинственного вояжера, из-за которого, чего доброго, можно упустить главаря банды.

Но именно он, Кушак, прибежал на исходе четвертой ночи к Угару с приятной вестью, что на первом посту встретили друже Молотка со связным и сейчас их сопровождают сюда, в орешник.

— Дневать хотят тут, куда они на рассвете… — сообщил Кушак и предложил устроить гостей у Кубышки, пообещав, что она их надежно укроет.

Проскура насторожился.

— Друже Угар, — обратился Кушак к Луке, — услужи мне. Канитель, понимаешь, ненормальная вышла у меня… Нельзя мне на свету показываться друже Молотку, признал я его в темноте — фонариком блеснул, он меня, кажись, нет.

— В чем дело? Ты можешь объяснить? — заинтересовала Угара странная неловкость Кушака.

— Да виделись мы с ним по весне у лесника Сухаря. Друже Молоток — тогда он псевдо Цыган имел — шел после плена к нам, «ястребка» в Бабаеве вроде убил. Ну мы и столкнулись.

Проскура весь подался вперед к едва различимому в предрассветной темноте Кушаку, жадно слушал его, вспомнив предупреждение Киричука о возможной встрече с внедряющимся к оуновцам капитаном Сухарем, приметное лицо которого он запомнил по фотографии и, конечно же, не забыл простенький пароль: «Я от В. В.».

А Кушак продолжал:

— Я психованный был, что-то мне не понравилось, не поверил чему-то, велел ему сапоги свои лизать… с завязанными глазами вел на постой. Он смело держался, не боялся. Обозвал меня сопляком или еще как-то обиднее… Не надо мне больше встречаться с ним, так лучше будет.

— Какие у тебя могут быть с ним дела? — равнодушно отнесся Угар. — Не лезь на глаза, и все тут.

— В лес уйду… — сразу решил Кушак, не подозревая, как этими словами действует на нервы Проку.

Павлу Гавриловичу никак не хотелось далеко отпускать Кушака, тем более теперь, когда явился такой «гость», как Сухарь. Брать надо главаря банды, вязать сегодня же. И тут неожиданно, скорее всего без всякой цели, Угар удачно предложил:

— Давай-ка я тебе усы напялю, тогда Кубыня не признает. И ступай устраивать постой, ты тут все знаешь, не мне же заниматься. Веди гостей.

Светало, когда они пришли к хате Кубышки. Проскура хорошо разглядел Антона Сухаря — ошибка тут исключалась — и с первой же минуты стал ждать случая, чтобы переговорить с ним. Но возле Антона Тимофеевича все время находился пришедший с ним Буча, хотя, впрочем, и деваться им друг от друга было некуда. Однако Проскуре удалось привлечь внимание Сухаря и едва уловимым движением головы дать понять, что надо выйти наружу поговорить. Догадливый Молоток смерил взглядом Проскуру, спросил:

— Как звать тебя?

— Эсбист Прок.

— Ну, ты, оказывается, чин, друже Прок, — направился к двери Сухарь и пригласил: — Пойдем, поможешь мне ополоснуться.

Они отошли подальше за сарай, Сухарь передал Проскуре ведро с водой, начал снимать рубаху, сказав всего лишь:

— И что?..

Проскура, оглянувшись, сказал тихо:

— Я от В. В.

— Я бы не подумал, — ответил Сухарь. — Это даже хорошо… Кто тут знает о вас?

— Угар, больше никто.

— Неужели?! — изумился Сухарь, подставляя спину под струю воды.

— Василия Васильевича работа. Поимейте в виду, Кушак признал вас и чего-то боится. Угар ему фальшивые усы нацепил.

— Что-нибудь рассказывал обо мне?

— Да, про плен упоминал, о «ястребке» в Бабаеве… как сапоги приказывал лизать.

— Погано, как бы он не нагадил мне. Очень нежелательно, что бандиты меня тут знают, я же из-за кордона по новой легенде.