Николай Студеникин - Невеста скрипача

Отправились к вагон-клубу — проверять все сначала. Измятый билет, который вытащил Мишка Крамаренко, действительно выиграл мопед. Митрофан Капитонович лично убедился в этом, склонясь над газетой. Сопровождаемые толпой любопытных, продавец и покупатель вернулись в вагон. Митрофан Капитонович самолично запер дверь, кряхтя, полез за пазуху и вытащил деньги. Отсчитал, сколько надо, дождался сдачи и, радостный и окрыленный, пошел к себе, то и дело трогая карман со счастливым билетом.

Любопытные немного проводили его, но он лишь хмурился и молчал, и они отстали. Тем более что в вагон-клубе кончилось наконец кино, и все ринулись туда — на танцы. Но студент Славка, к великому огорчению Митрофана Капитоновича, был дома. Лежал, одетый, на своей кровати, курил не затягиваясь и ронял серый пепел прямо на пол.

— Привет! Попробуй, Капитан Митрофанович, настоящих, — предложил он, кинув Митрофану Капитоновичу картонный коробок, разрисованный, как подарочная шкатулка. — Попробуй, попробуй, не все тебе «Примой» баловаться! Аромат-то какой!..

«Российские», — прочел Митрофан Капитонович на коробке и про себя быстро подсчитал, что одна сигарета стоит две копейки новыми. «Дороговато», — подумал он, качая головой. А сигареты оказались трава травой на его вкус, хоть с фильтром, хоть — когда Митрофан Капитонович оторвал его — без фильтра.

Славка приподнялся на локте и спросил:

— Ну как, Капитан, впечатление?

— Ничего… — неопределенно ответил Митрофан Капитонович, помнивший, что дареному коню в зубы не глядят. Своя тетрадка лежала у него в новом чемодане, лезть в который при Славке не хотелось — там сахар, заварка, предохранитель, — и он скрепя сердце попросил: — Дай… бумажки листок!

— Всегда ножа, Капитан! — с готовностью отозвался Славка. Он изогнулся и, не вставая с постели, выудил из своей тумбочки большую тетрадь, похожую на амбарные книги ненавистного Сени-коменданта, только в обложке из коричневого коленкора. — Рвите на здоровье!

— Ты вот что… ты мне не говори больше «Капитан», — вместо благодарности сказал Митрофан Капитонович мрачно. — У меня имя с отчеством есть, понял?

— Так точно, Капитан, будет исполнено! — с насмешливой готовностью ответил Славка. — Ой, виноват! Опять… Но больше не буду, честное пионерское! Вот вам мое стило, можете сочинять. Гонорар — фифти-фифти, э?

Он вскочил с кровати и убежал куда-то, забросив на плечо когда-то бывшее модным, а теперь потрепанное пальто. «По девкам поскакал, — глядя на дверь, со вздохом подумал Митрофан Капитонович. — А ведь любят его, болтуна… И где глаза только девки держат?»

Письмо сыну он составлял долго, задумываясь и вздыхая над каждым словом. Никого не винил и сам не оправдывался. Как получилось, так получилось. Вспомнил старуху почтальоншу, которая с кирзовой огромной сумкой на животе неторопливо обходила домики пригорода, присаживаясь на каждой скамейке и пересказывая устные новости другим старухам. «Сейчас там небось другая ходит, — подумал он. — Эта померла уж — пора!»

Когда он, вложив в конверт драгоценный билет, пошел опускать письмо в почтовый ящик, прибитый к столбу возле вагон-клуба, оттуда неслась музыка — там уже танцевали. Кто-то невидимый уныло бранился — обиженный или пьяный.

Опустив письмо и отойдя от почтового ящика шагов на двадцать, Митрофан Капитонович вдруг спохватился и бросился назад. Переносицей он больно стукнулся о провисшую веревку, на которой в потеках синьки висело чье-то белье, замерзшее так, что казалось деревянным. «Заказным было надо, дурак! — корил себя Митрофан Капитонович, потирая ушибленный нос. — Пропадет письмо, улыбнутся денежки!..» Добежав до почтового ящика и прикоснувшись к холодному неприступному металлу, он с ужасом убедился в том, что сделанного не воротишь. Расстроенный, он поплелся домой, уныло понурив голову. Будто насмехаясь, ревела музыка, в вагон-клубе гулко топотали. Из его частых окон на снег падали неопределенные, дергающиеся тени. У газеты с лотерейной таблицей уже не было никого.

Безумная надежда остановила Митрофана Капитоновича. Он воровато оглянулся и, сломавшись в спине, торопливо подобрал с серого, затоптанного снега несколько скомканных билетов. Но чуда, на которое он вдруг понадеялся, не случилось, все билеты оказались несчастливыми, правильно их выбросили прежние владельцы. Еще каких-нибудь два часа назад эти билеты были бережно хранимыми удостоверениями удачи, а теперь превратились в ненужные, бесполезные бумажки, в мусор, в хлам. Митрофан Капитонович перевел дух и зачем-то сунул в карман подобранные билеты. Это было нечто большее, чем разочарование. «Эх, надо бы заказным!..» — снова угрюмо подумал он. Хорошо, что никто не видел, как он тут сгибался и разгибался.