Николай Студеникин - Невеста скрипача

— Очень надо, — лениво отнекивалась толстушка. — Сама иди, если приспичило!

Девочка с распущенными волосами умоляюще сложила руки:

— Ну, Светка, ну, пожалуйста!

выводил в это время баян.

Прервав мелодию на половине такта, Боженькин заиграл другую, улыбаясь и про себя напевая:

Он решил пошутить. Смысл шутки заключался в последней фразе песенки, в ее морали:

Но песня, однако, оказалась старовата, мало кто в зале знал текст ее до конца, и поэтому выходка Боженькина оказалась незамеченной. Он быстро понял это, дернул плечом и вернулся к песне о «чертовом колесе». Ее-то здесь знали.

Толстуха так и не поддавалась на уговоры. Пришлось девочке с распущенными волосами приглашать кавалера самой. Им оказался не Герка, как ожидал Боженькин, а Саша, который скромненько сидел себе в уголке, разглядывал танцующих. Рядом с ним на стуле, поблескивая никелированными замками, лежал футляр со скрипкой.

— Разрешите? — нарочито громко спросила девочка, останавливаясь перед Сашей, и даже сделала нечто похожее на книксен, на реверанс или как его там?

И все танцующие остановились, желая посмотреть, что будет дальше. Герка, который, словно оса, вился вокруг стриженой воспитательницы, издали подмигнул Боженькину. Тот в ответ понимающе кивнул ему со своей высоты.

— Н-не танцую, — пролепетал Саша.

Он поднялся и приложил к груди растопыренную ладонь. Она у него была широкая, пальцы длинные. «Хорошая рука у пацана», — продолжая наигрывать «Лечу, лечу…», отметил про себя Боженькин.

— И все-таки? — сказала девочка.

Саша покраснел и не ответил. И тут случилось неожиданное: девочка обиженно топнула ногой, выкрикнула что-то и выбежала вон из зала. На Сашу было жалко смотреть, и Боженькин отвернулся. Все чувствовали себя неловко.

— Заканчиваем, товарищи, заканчиваем! Уже половина десятого, — спасая положение, объявила воспитательница.

И снова, теперь уже невесело, загремели стулья.

— Лопух ты, хоть и вундеркинд, — сказал Герка, проходя мимо Саши. — Лопух, понял?

И Боженькин, вкладывая баян в футляр, вздохнул:

— М-да, нехорошо вышло…

Саша молчал. Он не знал, куда девать руки.

Герка Тетерин неожиданно и звонко шлепнул себя по щеке и поднес к глазам ладонь. Прилипший к ней расплющенный комар еще дергал длинными ножками. Герка брезгливым щелчком сбил его с ладони.

— А пойдемте-ка, братцы, спать, — сказал он, вставая, и сладко потянулся. — Покурили, поплевали… пора и честь знать! Пойдемте, пока эти кровососы нас окончательно не сожрали. Ну, вампиры! Если б знать…

Поднялся и Саша.

— Идите, — сказал Боженькин, — я еще покурю. Спать неохота пока. Значит, завтра в село, а, Саша?

— За ирисками, — ввернул Герка.

А Саша обезоруживающе улыбнулся.

— Ага.

Боженькин остался один. Серьезное и печальное настроение овладело им. Над его головой тлели крупные звезды. Из села доносился треск какого-то двигателя. «Нет, правильно, что мы поехали, — думал Боженькин. — Хоть на жизнь посмотрим! Чего в городе сидеть? Жара, духота, асфальт плавится. Вот договориться бы с председателем…»

Под чьими-то шагами заскрипел песок. Боженькин поднял голову. Перед идущим бежало пятно немощного желтого света. «Фонарик», — сообразил Боженькин.

— Ах, это вы? — подойдя к скамье, на которой он сидел, сказала стриженая воспитательница. — Добрый вечер! Вы один здесь? А я подумала, что мальчишки из села. Взяли, понимаете ли, моду…

Боженькин ответил:

— Один. Ребята спать отправились. Все-таки изумительно у вас тут!

— Да? Вам кажется? Сама я этого бы не сказала, — возразила воспитательница, без особой, впрочем, уверенности. Она уселась рядом с Боженькиным и бережно уложила блестящий электрический фонарик к себе на колени. — Вот скучно — это да. Особенно зимой. Все в снегах, дико, голо… И почта работает безобразно! Но зимой мы хоть телевизор смотрели. А теперь нет, с антенной что-то там такое…

— У нас Герка смыслит в этом деле, — сказал Боженькин. — Немножко, правда. Надо ему сказать.

— Да? — вяло удивилась воспитательница. Она помахала рукой, отгоняя комаров, и поежилась. — Что ж, скажите. Будем вам признательны. Может, он что-нибудь и сделает, случаются же чудеса. А то скучно… И дайте сигаретку, пожалуйста… У вас есть? Кусаются! Может, хоть дыма побоятся.