Филип Дик - Исповедь недоумка [litres]

Почему же я, зрелый и ответственный мужчина, довел нашу связь до такой необратимой стадии? У меня имеются жена и перспективная карьера, а я, вместо того чтобы думать о них, рискую ими из-за какой-то интрижки. Я тоже отбрасываю будущее ради сомнительных удовольствий в настоящем.

Каковы же наши мотивы?

«На самом деле, – думал он, – человек это непознанный биологический организм, которым часто овладевают животные инстинкты. Он не может понять их конечную цель, их намерения. Он только чувствует стресс, в который они его повергают. К чему его принуждают?» Возможно, позже придет понимание. Когда-нибудь я окину прошлое взглядом и увижу причину, по которой связался с Фэй Хьюм. И тогда мне станет ясно, почему она рисковала своей репутацией ради этих любовных отношений. В конечном счете, какой бы ни была причина ее действий, наша связь является некой глубинной потребностью, вполне обоснованным актом, а не минутным капризом. И, похоже, Фэй знает, что делает.

Тем не менее она использует меня. Она первичный импульс, а я лишь ее инструмент. Что же движет мной? Какова моя роль? Неужели отныне я должен служить другому человеку, женщине, которая решила обеспечить благополучие своей семьи за счет моего собственного брака? Значит, ей плевать на то, что я думаю о своем будущем? Ей плевать на мои мечты? Она просто выполняет намеченный план и игнорирует все остальное.

Но если Фэй действует неосознанно и инстинктивно, могу ли я возлагать на нее моральную ответственность? Или я уподобляюсь шкодливому подростку?

Натан терзал себя такими размышлениями уже несколько дней. Он ходил по замкнутому кругу, все глубже погружался в трясину логических построений. Это напоминало ему занятия по философии, во время которых дебаты не решали проблемы, а приводили к дальнейшим спорам. Слова порождали слова. Мысли вызывали лихорадочные монологи и бестолковые поиски логики действий.

Кто знает ответ? Фэй? Ее брат? Или Чарли?

Конечно, больше всех знал Чарли Хьюм, лежащий на больничной койке. Хотя, думал Нат, он тоже ни в чем толком не разобрался. Фэй говорила, что Чарли был ее противоположностью. Он любил ее с безнадежной преданностью и в то же время чувствовал себя в ловушке, таким порабощенным, униженным и превращенным в вещь, что колотил жену от злости. Нет! Чарли знал не больше других. Он имел лишь смутное понимание того, что Фэй использовала его для строительства нового большого дома, и для достижения личных целей она эксплуатировала даже своих детей, но затем это интуитивное прозрение меркло, и Чарли снова оставался с неразделенной и неистовой любовью. Возможно, таков исторический шаблон поведения мужчин и женщин. Женщины обретают контроль окольными путями. Они владеют миром с помощью хитрости и лжи.

– Интересно получается, – говорил себе Нат. – Как только ты начинаешь идти этим путем и ищешь намеки на то, что тебя используют, доказательства проявляются везде. Паранойя! Если Фэй просит отвезти ее в Петалуму, чтобы купить стофунтовый мешок с кормом для уток, который она физически не может поднять, является ли это свидетельством того, что ты больше не мужчина и не человек, а просто агрегат, способный поднимать тяжелые мешки и забрасывать их в кузов машины?

Но разве мы не выбираем друзей, которые нам полезны? Разве мужчина женится на женщине не для того, чтобы она приняла на себя такие обязанности, как приготовление пищи и покупку одежды? Это же естественно. И куда может завести любовь, которая связывает людей, не имеющих друг для друга практической ценности?

Вот так он размышлял и размышлял.

Однажды в воскресенье они с Фэй поехали в Пойнт на ранчо Маккларов. Правительство предполагало сделать это место государственным парком: совершенно дикое луноподобное плато, которое обрывалось у края океана, один из самых уединенных уголков Соединенных Штатов, с абсолютно некалифорнийской погодой. Огромный участок земли пока принадлежал различным отпрыскам из рода Маккларов. Он, как и основная территория Пойнт-Рейса, использовался для выгула породистых молочных стад. Несколько лет назад Макклары пожертвовали государству береговую полосу, и она превратилась в публичный пляж. Но федеральная власть хотела завладеть и остальной частью ранчо. Макклары были старожилами этих мест. Они любили свое ранчо и боролись за сохранение земельного участка, права на который уже оспаривались в нескольких судах. Почти все жители края молились о том, чтобы земли остались за ними.