Олдос Хаксли - Монашка к завтраку [сборник]

– Кто, ну кто любит тебя больше, чем я, котик? – Вопрос прозвучал еле слышно, он донесся сюда из далеких миров любви.

– А я знаю кто, – ответил мистер Хаттон. Подводный смех вскипал, ширился и, того и гляди, мог вырваться на поверхность тишины.

– Кто? Скажи мне. О ком это ты? – Теперь голос звучал совсем близко, настороженный, тревожный, негодующий, он был от мира сего.

– А-а…

– Кто?

– Ни за что не отгадаешь. – Мистер Хаттон продолжал ломать комедию, пока это не наскучило ему, и тогда назвал имя: – Дженнет Спенс.

Дорис не поверила своим ушам.

– Мисс Спенс, та, что живет на вилле? Та самая старуха? – Это было просто смехотворно. Мистер Хаттон тоже расхохотался.

– Нет, правда, правда, – сказал он. – Она без ума от меня. – Вот комедия! Он повидает ее сразу же, как только вернется, – повидает и покорит. – По-моему, она метит за меня замуж, – добавил он.

– Но ты… ты не собираешься…

Воздух словно дрожал от его веселья. Мистер Хаттон захохотал во весь голос.

– Я собираюсь жениться на тебе, – ответил он. Ничего комичнее он в жизни своей не придумывал.

Когда мистер Хаттон уезжал из Саутэнда, он снова стал женатым человеком. Между ними было решено держать это в секрете до поры до времени. Осенью они уедут за границу, и тогда пусть все узнают. Пока же он возвращался домой, а Дорис – к своим.

На следующий день после приезда он пошел навестить мисс Спенс. Она встретила его обычной Джокондой.

– А я ждала вас.

– Разве я могу подолгу не видеться с вами, – галантно ответил мистер Хаттон.

Они сидели в садовой беседке. Это было миленькое сооружение в виде древнего храма, приютившееся среди густых зарослей вечнозеленого кустарника. Мисс Спенс и тут оставила свою печать: над скамьей висел бело-синий рельеф с мадонной делла Роббиа.

– Хочу поехать осенью в Италию, – сказал мистер Хаттон. Веселость бродила в нем, как имбирное пиво в бутылке, из которой того и гляди вылетит пробка.

– Италия… – Мисс Спенс в экстазе закрыла глаза. – Меня тоже влечет туда.

– Почему же не поддаться этому влечению?

– Ах, не знаю. Как-то нет ни сил, ни охоты путешествовать в одиночестве.

– В одиночестве… – Ах, этот рокот гитар, гортанное пение! – Да, в одиночестве путешествовать скучно.

Мисс Спенс молча откинулась на спинку кресла. Глаза у нее были все еще закрыты. Мистер Хаттон погладил усы. Молчание длилось и начинало затягиваться.

Когда мистера Хаттона стали настоятельно приглашать к обеду, он и не подумал отказываться. Самое интересное только начиналось. Стол накрыли в лоджии. Сквозь проемы ее арок им были видны садовые склоны, равнина под ними и далекие холмы. Свет заметно убывал; жара и молчание становились гнетущими. По небу ползла большая туча, издалека доносились чуть слышные вздохи грома. Они звучали все явственнее, поднялся ветер, упали первые капли дождя. Посуду со стола убрали. Мисс Спенс и мистер Хаттон сидели в сгущающейся темноте.

Мисс Спенс нарушила долгое молчание, задумчиво проговорив:

– По-моему, каждый человек имеет право на свою долю счастья, ведь правда?

– Безусловно.

Но к чему она клонит? Такие обобщения, как правило, предваряют излияния на личные темы. Счастье. Он оглянулся на свое прошлое и увидел безмятежное, мирное существование, не омраченное ни невзгодами, ни тревогами, ни сколько-нибудь серьезными горестями. У него всегда были деньги, он всегда пользовался свободой и, в общем, мог делать почти все, что угодно. Да, пожалуй, счастье улыбалось ему – больше, чем многим другим людям. А теперь он не только счастлив – в чувстве безответственной свободы перед ним открылся секрет жизнерадостности. Он уже собрался распространиться на эту тему, но тут мисс Спенс заговорила снова:

– Такие люди, как вы, как я, – имеем же мы право испытать счастье хоть раз в жизни.

– Такие, как я? – с удивлением переспросил мистер Хаттон.

– Бедный Генри! Судьба была не очень-то милостива к нам с вами.

– Ну что вы! Со мной она могла бы обойтись и похуже.

– Вы просто бодритесь, и это, конечно, мужественно с вашей стороны. Но знайте, эта маска ничего от меня не скроет!

Дождь шумел все сильнее и сильнее, мисс Спенс говорила все громче и громче. Ее слова то и дело тонули в громовых раскатах. Она не умолкала, стараясь перекричать их.

– Я так понимаю вас, я давно, давно поняла вас.

Ее осветила вспышка молнии. Она целилась в него, напряженно подавшись всем телом вперед. Глаза – как черные грозные жерла двустволки. И снова темнота.