Бахыш Бабаев - Одиночество вдвоем

Фараон, не любивший вина, с удовольствием выпил за обедом. Потом он осмотрел город и по приезде в лагерь вызвал Маи. Тот явился незамедлительно.

— Докладывай, — приказал фараон.

Маи принес шестиугольные глиняные таблички, письмена на которых еще не успели затвердеть и сложил их перед фараоном.

— Такого похода не было даже при Эхнатоне, — восхитился он и, перебирая таблички, начал считать:

— Изображения, идолы и фигуры Амона-Ра, царя богов и других богов — 2756, людей — 107615, различный скот — 490386, земли — около 2000 сегат [23] Сегат — 2735 кв. м. …

— Подожди, — с досадой прервал его фараон, — меня более интересуют драгоценности. Этот город, по-моему, забит золотом.

— Да, мой фараон, — поклонился Маи, — мы овладели сказочными богатствами. Вот, послушай. Золото прекрасное — около 72000 дебенов, серебра — около 110000 дебенов, вкупе золота и серебра — около 182000 дебенов, лазурит настоящий — около 47000 дебенов, свинца и олова, вместе взятых — около 5000 дебенов…

— Прекрати, — недовольно прервал его фараон.

Маи умолк и вопросительно уставился на повелителя.

— Выясни, сколько дебенов золота они добывают в день. Половина их теперь будет принадлежать нам. Потом подбери мне кого-нибудь из наших для правления этим Кадешом и согласуй этот вопрос с Эйе. И последнее — сегодня в ночь возвращаемся в Египет. А теперь иди, я хочу отдохнуть.

Раздражительность, с которой говорил Небхепрура, удивила Маи. Присмотревшись, он решил, что фараон неважно себя чувствует.

Оставшись один, Небхепрура прилег. Он действительно чувствовал себя неважно, хотя, в общем-то ничего не болело. Неожиданная вялость притомила его, и теперь, лежа, он почувствовал, что сильно устал. Однако, выспавшись и почувствовав себя немного лучше, он на закате дня объехал нескончаемую колонну своих дружин и, убедившись в готовности египтян к походу, отдал приказ.

Ярко пылающие факелы отсвечивали в водах Оронта, колебались при редких дуновениях сирийского ветра. Египтяне двинулись к Чару и на рассвете миновали эту крепость. Здесь, на месте первого боя с сирийцами, решено было сделать привал.

Через три дня египтяне торжественно входили в родные Фивы.

Эйе низко склонился перед Небхепрурой, восседавшим на золотом троне.

— Слушаю тебя, Эйе.

— Да будешь ты цел, невредим, жив и здоров, мой фараон, — ответствовал Эйе. — Я принял гонца, посланного Упнефером из Сирии. Аркату и Тунипа сдались великому Египту. Поздравляю тебя, мой фараон.

— Я тебя тоже, Эйе.

Эйе вновь поклонился.

— Ты велел, о повелитель, выделить наместника для Сирии.

— Не для Сирии! Для Кадеша.

— Я предлагаю царем Сирии назначить Упнефера. А он, в свою очередь, сам определит правителей своих городов.

Небхепрура промолчал. Назначение Упнефера удаляло его от фараона, предоставляло Упнеферу полную свободу действий. Эйе знал, на что рассчитывал. Удалив Упнефера, он тем самым избегал возможности огласки истории с рабыней Истерим. Одновременно он чувствовал неприязнь фараона к новому родственнику.

— А как на это смотрит Маи?

— Он думает так же. Назначение Упнефера будет достойным царским подарком родственникам. — Эйе имел в виду и Меритамон, которая с удовольствием покинула бы Фивы и облегченно вздохнула бы где-нибудь в уединении с мужем. Небхепрура понял его.

— Готовь указ и вызови глашатаев.

Эйе покорно склонил голову и, попрощавшись, удалился.

Он ликовал. Задуманное как нельзя лучше претворялось в действительность. Он обещал Упнеферу повышение и сдержал свое слово. Упнефер становится царем Сирии. Приехав на днях, он заберет Меритамон и уедет обратно. Царица Нефертити в изгнании.

— Слава Амону, — вожделенно шептал он, направляясь к себе, — слава Амону, не забывающему своего покорного слуги.

Небхепрура прошелся по комнате после ухода Эйе. Предложение верховного жреца устраивало его — лишь бы не встречаться с этим Упнефером ежедневно. Он вызвал слугу и велел ему подготовиться к охоте. Слуга вышел. Небхепрура, постояв немного, вдруг внезапно дернулся и резко схватился за живот. Сильные колики скрутили его, заставили притаить дыхание. Когда боль понемногу стихла, он вновь вызвал слугу.

— Лекаря! Мне плохо!

Слуга бросился исполнять приказ, а фараон, осторожно передвигаясь, вышел из комнаты и направился по длинному коридору в свои покои.

Анхеспаамон, завидев мужа в таком состоянии, на мгновение растерялась. Затем бросилась к нему, помогла добраться до ложа.