Герберт Уэллс - История мировой цивилизации

Около середины Кайнозойского периода появились различные обезьяны с некоторыми получеловеческими чертами – челюстью и костями ног; но только приблизительно с Ледникового Периода мы находим следы существа, которое можно назвать «почти-человеческим». Эти следы были не кости, а предметы обихода. В Европе, в залежах этого периода, т. е. в залежах, которым около 1/ 2миллиона или 1 миллион лет, мы находим кремни и камни, по-видимому, обточенные каким-то существом, обладающим руками, с целью вбивать что-либо, скоблить или драться острым краем. Предметы эти названы «эолитами» (камнями рассвета). В Европе не находили костей или других остатков того существа, которое обделывало эти предметы. Обнаруживали только самые предметы. Мы можем предполагать, что эти существа были особо развитой породой мартышек, еще совсем нечеловекообразных. Но в Триниле, на острове Яве, в залежах этого периода найдены часть черепа и различные зубы и кости какой-то обезьяны-человека с черепной коробкой большего размера, чем у существующих обезьян, и который, по-видимому, ходил на двух ногах. Существо это теперь называют Pithecanthropus erectus, т. е. ходячим обезьяно-человеком: и маленькая кучка оставшихся от него костей – единственное пособие нашему воображению в представлении о создателях эолитов.

Только при переходе к исследованию песчаников, насчитывающих почти четверть миллиона лет, находим мы остатки получеловеческого существа. Но зато найдено много предметов обихода, и чем дальше разбираемся мы в следах того времени, тем совершеннее становится их качество. Это уже не неуклюжие эолиты; это более совершенные орудия, довольно искусно сделанные. И они значительно крупнее, чем подобные им предметы, сделанные впоследствии настоящим человеком. Потом, при выемке песка в Гейдельберге, нашли одну получеловеческую челюсть, грубую, совершенно без подбородка, гораздо тяжелее и уже, чем челюсть настоящего человека, так что язык этого существа вряд ли мог двигаться достаточно свободно для речи. На основании этой челюсти ученые предполагали, что существо это было тяжеловесное, человекоподобное чудовище, может быть, с огромными руками и ногами, может быть, покрытое густою косматою шерстью; они называют его Гейдельбергским человеком.

Эта челюсть кажется мне одним из самых мучительных для нашей любознательности предметов на свете. Глядя на нее, мы как будто смотрим на прошлое сквозь плохое стекло, и только неясно удается нам уловить смутный образ этого существа, волочащегося по суровой дикой пустыне, с трудом изворачивающегося, чтобы избежать тигра с саблеобразными клыками, подстерегающего в лесах косматого носорога. Но не успеваешь разглядеть его, как чудовище уже исчезло, хотя вся почва обильно усеяна неразрушенными предметами, которые оно вытесало для своего употребления.

Еще заманчивее, загадочнее остатки существа, найденные в Пилтдауне, в Суссэксе, в залежах двухсоттысячной древности, хотя некоторые ученые предполагают, что они по времени старее Гейдельбергской челюсти. Здесь были найдены остатки толстого получеловеческого черепа, гораздо крупнее, чем у существующих обезьян; челюсть, похожая на челюсть шимпанзе, которая могла бы принадлежать, но могла бы и не принадлежать этому черепу, вдобавок кусок слоновой кости, лопатообразной формы, по-видимому осторожно выделанной и с просверленной дырой. Здесь же найдена была берцовая кость оленя с напоминающими наши бирки надрезами… И это все.

Что за животное было это – существо, сидевшее и сверлившее дыры в костях?

Ученые назвали его: Эоантропос – Человек Рассвета. Он совершенно своеобразен, не похож ни на Гейдельбергского человека, ни на современных обезьян. Никаких других остатков, на которые бы он походил, не было еще найдено, но залежи гравия, не древнее ста тысяч лет тому назад, становятся все богаче орудиями из кремней и подобных им камней. И орудия эти уже не грубые эолиты. Археологи начинают постепенно различать орудия для скобления, сверла, ножи, дротики, метательные камни, ручные топоры.

Мы уже подходим близко к человеку. В следующей главе нам придется описать самого странного из человеческих предков – Неандертальца, человека, который почти, но всеже не совсем настоящий человек.

Но, быть может, уместно будет упомянуть, что ни один ученый не предполагает, чтобы эти существа были прямыми предками современного человека. В лучшем случае это могли быть лишь родственные ему формы.