Владимир Набоков - Лаура и ее оригинал [litres]

Время от времени она появлялась на несколько минут, от одного поезда, или аэроплана, или любовника, до другого. Утренний мой сон тогда прерывался щемящими звуками – отворяли окно, возились внизу, вносили вещи, выносили вещи, где-то в глубине дома говорили по телефону заговорщицким, как мне казалось, шепотом. Если я, дрожа от холода в ночной рубашке, осмеливался перехватить ее на бегу, она говорила только «тебе в самом деле нужно сбросить вес» или «надеюсь, ты перевел мне денег, как я тебя просила» – и потом все двери опять захлопывались.

«Ницше полагал, что человек чистой воли… должен признавать, что ему положено умирать в положенное время» [63] Цитата из «Этикета смерти», обстоятельного разбора Роджером Скрутоном книги Ивана Морриса «Трагические герои в истории Японии». В этой статье, которую Набоков, очевидно, внимательно прочитал (следующий абзац тоже основан на цитате оттуда), идет речь о японском культе самоубийства при личном поражении, причем отдельно разсматривается ритуальное самоубийство Мишимы .

Филипп Никитин [64] Филипп Никитин – товарищ по службе кн. Облонского, не произносящий у Толстого ни слова. Едва ли здесь случайное совпадение («у Набокова случайных совпадений не бывает», сказала мне однажды его вдова твердым голосом), особенно если видеть в «Анне Карениной» генеральную тему прелюбодеяния как преступления, а умопомешательства и самоубийства как наказания. : Самоубийство как поступок может быть «преступлением» в том же самом смысле, что и убийство, но в моем случае оно очищено и освящено чувством немыслимой отрады, которую оно доставляет.

За неполных три последних года я умирал от стоп до пупа около пятидесяти раз, и то, что я пятьдесят раз оживал, доказывает, что если выйти из транса вовремя, то органы, на которых производится опыт, не терпят никакого вреда. Вчера я принялся за туловище, и процесс самоизъятия немедленно привел меня в состояние блаженства, равного которому я еще не испытывал; и со всем тем я заметил, что восхитительное это ощущение сопровождается новым для меня безпокойным, даже паническим чувством.

Как забавно вспоминать, с каким трудом находил я подходящее место для проведения первых опытов. В углу сада на суку старого дуба висели старые качели. Веревки на вид были довольно крепки; сиденье было снабжено предохранительной перекладиной, в наши дни ее унаследовали лыжные подъемники. Давным-давно на них качалась моя сводная сестра: толстая, мечтательная, с косичками, она умерла еще в нежном возрасте. Мне пришлось приставлять лестницу, ибо сентиментальная сия реликвия была вознесена на недосягаемую для человека высоту выросшим деревом, живописным, но совершенно равнодушным. С легким покачиванием вплывал я в первоначальную стадию особенно густого транса, как вдруг снасти оборвались и я, пребывая все еще в некотором дурмане, сварзился в канаву, заросшую куманикой, ветки которой выдрали кусок синего с павлиньим глазом халата, бывшего на мне в тот летний день.

Роман под названием «Лаура» мне прислал художник Равич, отвергнутый поклонник моей жены, изысканный портрет которой он написал за несколько лет перед тем. История о том, каким образом, следуя каким тонким указаниям и безплотным понуканиям я очутился на выставке, где его подруга, безпрестанно хихикающая потаскуха с раззолоченными ногтями, продала мне «Даму с веером», составляет отдельный анекдот в антологии унижений, в которой я, женившись, сделался постоянным автором. Что до самой книги, раскупавшейся нарасхват, с рекламою на обложке, гласившей: «roman à clef, в котором clef потерян навсегда» [65] Clef – ключ. «Roman a clef» – роман как бы на запоре, где под вымышленными именами можно угадать «живых людей», если иметь или подобрать к нему ключ. , – то искусительные руки одного из моих слуг, лакового лакея, как его называла Флора, все время подсовывали мне ее в поле зрения, и когда я наконец плюнул и раскрыл ее, то к великой моей досаде оказалось, что это шедевр.

Винни Карр, дожидаясь поезда на платформе станции Секс [66] Топонимы с этим корнем образованы от латинского saxum – «скала» (напр. Саксония). , прелестного швейцарского курорта, славящегося своей мирабелью, заметила давнюю свою подругу Флору, сидящую на скамье недалеко от книжного киоска с книжкой на коленях. То было дешевое издание «Лауры», вышедшее почти в одно время с гораздо более солидным и пригожим изданием в переплете. Она только что купила ее в станционном киоске, и в ответ на шутливое замечание Винни («небось приятно читать про свою жизнь») сказала, что не знает, сумеет ли заставить себя взяться читать ее.