Евгений Белянкин - Танец любви

Как понял Раджаб, Юсуф остановился у Худжи. Всегда тот останавливался у него. Впрочем, многие известия Раджаб получал от Худжи, до странности болтливого и глупого.

Поужинав, Раджаб лег рано, но уснуть не мог, словно чувствовал, что ночью придет Худжа.

Предчувствия Раджаба оправдались. Послышался сильный стук в окно. Жена торопливо встала и стала быстро зажигать лампу. Но Раджаб рукой остановил ее и сам пошел во двор открывать калитку. В темноте он узнал Худжу.

— Поговорить надо, — сказал тот. — О важном поговорить надо…

Втянув голову в плечи, Худжа быстро прошел в калитку.

— Назирет дома?

— Зачем она тебе? — тревожно спросил Раджаб. — Ночь глубокая. Спит она…

— Да нет, я просто так… между прочим. — Худжа игриво засмеялся. — Ей, небось, мужчины снятся… Голые мужчины снятся.

— Не говори глупости, — оборвал его Раджаб.

Они прошли в летнюю кухню. Худжа сел на скамейку, сунул руки в карманы просторной кожаной куртки.

— Вот что, Раджаб… Неприятные новости.

— Говори, какие?

— Юсуф убежден, что в кишлаке есть осведомитель, который передает пограничникам сведения о переходе границы людьми Махмуда.

Раджаб пожал плечами.

— Чего не знаю, того не знаю.

— Ты не знаешь, да Юсуф знает. Да и я тебя подозреваю: когда-то я тебе болтанул по-свойски секрет важный, а он стал известен пограничникам. Другим я этого не болтал, Раджаб! Не отпирайся — все равно не поверю.

— Не помню никаких твоих секретов, Худжа. Весь кишлак знает твою болтливость. Что ты мне болтаешь, я мимо ушей пропускаю. Может быть, кто-то и не пропускает…

Худжа хитро, зеленоватыми глазами хорька, посмотрел на Раджаба.

— Я тебя не выдал. Но ты у меня, Раджаб, на крючке. Потому пойдешь в караван и еще устроишь маленький праздник для моего скорого гостя. Скрывать не буду, это Магомед. Большой человек! Слыхал, Магомед — прапорщик в русской дивизии. Скажи дочке, — ухмыльнулся губами Худжа, — чтобы она была с ним поласковее… Не хочет меня, так захочет его. Ты теперь у меня, Раджаб, на крючке.

Худжа, конечно, не все открыл Раджабу. Юсуф приказал ему:

— Предателя надо убрать немедленно. — Юсуф острыми глазами пронзил Худжу. — Только надо все обстряпать так, чтобы вроде это сделали не мы, а пограничники. Махмуд велел двух зайцев убить: и от предателя избавиться, и заодно всех в кишлаке восстановить против пограничников.

— Не волнуйся, Юсуф. Дай срок два-три дня, и мы найдем предателя.

Раджаб понял, что идти в караван придется. На жителях кишлака эта повинность лежала уже многие годы. По-другому не получится. Кишлак сожгут, людей разгонят…

Возможно, Худжа приврал: ему нужна Назирет да пьянка за чужой счет. А дружка его, прапорщика Магомеда, Раджаб в общем-то знал: высокий, плечистый, с наглыми бычьими глазами. Такие, обычно, на горных дорогах грабежами занимаются.

Возможно, Худжа и не приврал: зря Юсуф в кишлаке тоже не объявлялся. Или были нужны люди для каравана, или на кого-то донесли. Юсуф появлялся, чтобы расправиться. Время страшное, не знаешь, откуда ждать беду.

Раджаб решил, что Худжа принес важные сведения: о них должны узнать пограничники.

Прапорщик Магомед любил шумные компании, в которых были вино и гитара — к тому же он сам неплохо рассказывал сальные анекдоты, за что нравился молодым офицерам.

Он не был жадным и часто одалживал деньги тем, кто их легко спускал после очередной получки.

Майор Субботин купился не столько на веселые пирушки, сколько на субсидии прапорщика. Майор понимал, что дело зашло далеко и, видимо, придет час, когда придется расплачиваться, если не деньгами, то чем-то другим…

Но дни шли, было легко и весело, и никто ничего не требовал — словно шла вечная весна.

И вдруг как гром с ясного неба. Денег у него, конечно, не было, да и Магомед особенно не нажимал…

— Понимаешь, Витя, — по-азиатски язвительно улыбался Магомед, — деньги — пустые бумажки. Надо лишь хорошо помогать друг другу — тогда будут и деньги, и девочки, и вино…

Майор еще не знал, куда клонит прапорщик.

— Ты когда пойдешь дежурным? — улыбнулся Магомед. — Попросись на среду. Начальником караула назначишь Одинаева. Толковый малый, это скажу тебе от чистого сердца.

В этот вечер была душевная пирушка. Майор счастливый, что удачливо отделался от Магомеда, блаженствовал. А тут еще прилепилась эта медсестра из санбата. Субботин был разведенный и свою холостяцкую жизнь часто ублажал короткими любовными романами.