Евгений Белянкин - Танец любви

Глеб плохо слушал Карима. Он думал о том, как долго будет продолжаться очередная его обработка… Но Карим, видимо, исчерпал свой пыл…

— Вот, подпиши бумагу, — вдруг доброжелательно сказал он. — О чем? Сегодня же ночью ты нам организуешь «зеленый коридор», и мы тебя отпустим… Иначе… — Карим посмотрел на него красными глазами. — Мы с пограничниками не шутим. Это они с нами шутят до поры до времени… Но когда-то терпение лопается.

Сухомлинова толкнул в плечо человек в бараньей шапке.

— Ты слыхал, что сказали? Подписывай.

Глеб улыбнулся: старые детские игры.

— Я — неграмотный.

— Зачем врать? Как там у вас в армии: не умеешь — научим, не хочешь — заставим.

Старший лейтенант молчал.

— А еще военный, — язвительно заметил Карим. — Тебе что, язык откусили? Подпиши, мой милый… и дело с концом!

Карим вдруг махнул рукой.

— Черт с ним!

Сухомлинова толкнули автоматом в спину, и он пошел по дорожке вниз к обрыву. Было такое впечатление, что его вели прикончить — и дело с концом!

На душе у Глеба стало муторно.

На то они и бандиты. И прикончат… Минуты были тревожными. Он невольно вспомнил заставу — что сейчас делает его Маша? А Димка?

Он подумал о своем страстном желании иметь сына… Всякий раз они откладывали до лучших времен. Дооткладывались. Видимо, ничего не получится.

Старший лейтенант все ближе и ближе подходил к обрыву, где, пожалуй, должна решиться его судьба…

А Димка потом увезет Машу в Москву к ее родителям. Он, конечно, будет с ней всегда. Ведь их дружба нерасторжима… А кто знает, может, родится от Димки сын, курносый, со светлыми глазенками малыш… А может, кареглазый! И назовут его Глебом…

Но это уже не будет продолжение рода Глеба Сухомлинова. Это лишь память о нем, светлая память о человеке, который навсегда остался в горах памирских…

Тропинка вдруг круто взяла влево, и Глеб удивился тому, что обрыв оставался в сторонке — значит, еще не смерть от пули! Так что же его ждет впереди? Если не смерть, так что же?

Глеба привели к небольшому полуразрушенному бараку, скромно прижавшемуся к горе. Бандит в бараньей шапке, прищурившись, внимательно осмотрел его. Но, словно не поверив себе, еще раз, теперь более тщательно, обыскал его одежду: а вдруг что-то спрятано…

Его затолкнули в прохладное пустое помещение. Бандит, прежде чем закрыть дверь, немного постоял в раздумье. Наконец дверь захлопнулась, и Сухомлинов остался наедине с самим собой…

Впрочем, мыслей не было. Казалось, все уже было передумано… Если не расстреляют, не отправят в Афган, то, значит, будет опять прежняя морока: будут запугивать, шантажировать, подкупать…

Глеб присел на глиняный пол, и неожиданно его привлек какой-то шорох. Будто вместе с ним находился еще кто-то. В полутьме он обшарил помещение. Вроде стало тихо, словно присутствие кого-то ему померещилось. «Мыши, наверное», — подумал он и вдруг обалдел — недалеко от него у стены примостилась небольшая змея. Словно почувствовав его приближение, она застыла и приготовилась к броску…

Еще мальчишками они гонялись за гадюками, прижимая их головы к земле рогатинами. Опасная забава нравилась желанием испытать острые ощущения… Теперь же Глеб испугался. Перед змеей он был беззащитен. Ведь голыми руками ее не схватишь!

Кровь прихлынула к голове. Он еще не знал, что делать и как себя вести. Он даже не знал повадок горных змей, хотя смутно вспомнил, что ему о них что-то говорили.

Сухомлинов остановился и ждал, готовый каждую секунду отбить змеиный удар хотя бы ногой…

Женитьба Пашки Скобелева не то что расстроилась, но откладывалась на какое-то время. Он совершенно в этом не виноват — виновата была сама жизнь, в ней всегда что-то случалось. Медсестра Катя вдруг заявила, что получила письмо от родителей, которые хотели бы увидеть его воочию, прежде чем дадут добро…

Пашка опечалился: ему хотелось все завершить как можно быстрее, в весьма короткий срок. Он совсем не ожидал такой приверженности домостроевской психологии. Вот люди — все усложняют себе да усложняют… А жизнь сейчас такая, что все надо делать куда проще…

Пашка думал все провернуть в один день. Регистрация, легкий выпивон с наиболее близкими ребятами, да переезд ее к нему в комнату общежития. Парамоновы, которые пока жили с ним, уберутся в тот же час, как только они переедут.

А тут… Как пишут родители, сначала помолвка, а потом уж только свадьба с венчанием в церкви. Да что они там, сдурели? Он так и сказал Кате: