Евгений Белянкин - Танец любви

Димка потом объяснял палате эту каверзную привычку врача:

— Ну как же иначе! Как же смотреть в глаза, когда все это время приходится вешать лапшу больному, выкручиваться…

Но на этот раз «колобок» со значительным видом посмотрел в глаза Разину.

— Ну, вот и все, молодой человек. Подлечился, окреп, пора и в свое гнездовище…

Димка понял: его выписывали.

Он собрал свои вещички. На складе ему подобрали нормальную симпатичную палку. Димка ходил с палкой, хотя лечащий врач уверял его, что это временно: через несколько месяцев он ее просто выбросит. Разину хотелось верить в это… и он верил, что через некоторое время будет бегать, как афганская борзая…

Димка Разин поехал на заставу. Постоял у кромки моря. Вынул мелочь и бросил ее в парную воду.

— Кто знает… Глядишь, вернусь.

Потом пришел в канцелярию, выпил на посошок с начальником заставы. Тут пришел шофер и сказал, что машина в аэропорт готова.

Димка встал, опершись на палку.

— Спасибо этому дому, полетим к другому.

Разин летел в транспортном самолете пограничных войск с пересадкой в Москве, где он задерживаться не собирался, потому как настроился на Душанбе.

В аэропорту он встретил знакомого летчика.

— О, это ты! — увидев Разина, резонно удивился тот. — А мне сказали, что какой-то… (Он, видимо, хотел сказать «инвалид» и поперхнулся.)

Косо посмотрел на прихрамывающего Димку.

— Хочешь, я тебе один анекдот расскажу.

В Москве Димка позвонил Сане Вербицкому. Разговор по телефону был коротким: просто Разин объяснил ему, что летит в Душанбе.

— Ты где? — вдруг оживился Саня. — На военном аэродроме? Знаешь, я сейчас прискочу, понял?!

Вербицкий примчался на такси, что обошлось ему в кругленькую сумму. Он без труда нашел Разина. И был сражен видом Димки. Господи, он же, Санек, совершенно ничего не знал!

— Значит, все, комиссовали, — только и смог сказать Вербицкий. — Как же это тебя угораздило?!

— Как обычно. В схватке с контрабандистами, — сухо бросил Димка. — Теперь на Кавказе началась новая, необъявленная война с наркотиками… И вот ее результаты…

Да, Саня все видел собственными глазами. Он смотрел на Димку с каким-то недоверием, словно не все понимая. Может быть, потому и сорвалось с его уст:

— Надо было, Димон, смотреть…

— В оба глаза, — засмеялся Димка Разин. — Так если по-честному, в этом смысле мне никогда не везло.

— А зачем ты тащишься в горячую точку-то? Душанбе — не то место сейчас…

Димка поразмыслил.

— Тебя этого не понять, — с каким-то надрывом в голосе заметил он. — Тебе этого, Саня, не понять…

Вербицкий промолчал. Тем более, в это время примчался Мишка Горлов. Саня все же перед такси сумел позвонить ему. Разговор сразу изменил направление, и Вербицкий в душе обрадовался этому. Он уже кое-что стал понимать и не хотел бередить старые раны Димки.

«Каждый человек дуреет по-своему», — как-то сказал Карсавин о Разине. Эту мысль он заимствовал у Льва Толстого, и Вербицкий считал, что он во многом прав.

Мишка Горлов и Вербицкий посадили Димку в самолет, сунув ему в сумку бутылку коньяка.

В Душанбе его встречал Пашка Скобелев. Он и переправил Разина на горную заставу. Когда часовой открыл ворота и машина въехала на территорию заставы, у Димки Разина сжалось сердце. Когда-то он мечтал об отпуске, который проведет в горах вместе с Машей и Глебом, когда-то он верил в эту долгожданную встречу. Но теперь… После госпиталя многое изменилось в его душе. Теперь он был в ином положении, и старые мечты казались ему пустыми, наивными юношескими грезами.

Навстречу вышел Ахметзянов. Равиль был приветлив и сказал Димке, что Сухомлинов скоро будет, а Пашка — человек здесь свой, он и проводит его на квартиру заместителя. Маша, по его сведениям, дома…

Маша была дома. Получив телеграмму от Димки, она уже несколько дней ждала его. В квартире было чистенько, что не всегда бывало раньше, особенно, когда с настроением у Маши не ладилось. Но ожидание приезда Разина как-то по-новому активизировало ее жизнь. Она приставала к Глебу, словно боялась признаться себе, что с приездом Димки произойдет в их жизни что-то важное. Только Глеб воспринимал все как обычное течение жизни: по его мнению, Димка навряд ли изменился. Это ему было ясно и по его письмам, и по тому, как отзывались о нем ребята… Чего там, Димка Разин в своем психологическом развитии будто остановился, как в сказках останавливается время…

— Димка, — говорил перед сном жене Глеб, — это просто великий иллюзионист в зеленых погонах… Вот так-то, Маша!