Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

Этот день был поворотным в военной судьбе Керима, и он не раз вспоминал Атабек-агу: «Правильно говорил дедушка: воин обязан быть воином, а не помощником, воина, у мужчины должно быть лицо мужчины».

Разборка и сборка пулемета с закрытыми глазами (это в полку считалось особым шиком), стрельбы, прыжки с парашютом — дел было по горло. Расспросами он не давал покоя Быстрову, тот даже ворчать начал, что не было, мол, у бабки горя, так купила порося. А у Керима одна мечта: фронт.

С того дня как написал второе письмо, где похвалился, что изучает боевую технику, он писать перестал. Страшно переживал, получая письма от Акгуль, так хотелось ответить, но что ответишь? Другие воюют, а он только изучает? Да тот же Атабек-ага скажет: «Видно, плохо я учил тебя стрелять, внук, если так долго доучивают, на фронт не пускают. Порочишь ты, парень, честь мою». И ничего на это не возразишь, потому что не словами возражать надо, а делом. Дела же попробуй дождись!

Каждый раз с нетерпением ждал Керим возвращения Назара с боевого вылета. Не успевал тот сойти с самолета и расстегнуть комбинезон, как Керим приступал к нему с расспросами.

Осень полностью вступила в свои права. Задувающий с севера ветерок по вечерам пронизывал до костей. У берез сразу пожухла и облетела листва, до рассвета уныло посвистывало в обнаженных ветвях, не за горами был приход зимы.

Полк готовился к очередному боевому заданию. В накрытые маскировочными сетями и еловыми ветками самолеты стали грузить горючее и боеприпасы. Керим работал в подземном хранилище, помогая грузить бомбы на автомашину. Бомбы были тяжелые, стокилограммовые, и с каждой из них рессоры машины проседали все ниже. «Совсем на дыню „вахарман“ похожи, — неизвестно по какой ассоциации подумал Керим, — разве что побольше раза в четыре-пять. Вот бы у нас в колхозе такую дыньку вырастить — сразу на сельскохозяйственную выставку попала бы!»

Оставалось загрузить последние два самолета. Керим уже кончил работать в хранилище и мотался на грузовике, помогая и там и тут, как над аэродромом послышался характерный гул вражеских самолетов — три «мессершмитта» ложились на боевой вираж.

От штаба взлетела красная ракета. Зенитные установки открыли по самолетам огонь. На аэродромном поле забегали, кинулись прятаться кто в щели, кто в лес. Побежал и шофер «ЗИСа», мешком вывалившись из кабины.

Керим рванул было за ним, но тут обожгло: «ЗИС» с бомбами возле самолетов! Ведь если «мессер» угодит в него, такой взрыв будет, что от самолетов ничего не останется!

И он круто повернул назад, вскочил в кабину и, вспомнив колхозные курсы механизаторов, где обучался шоферскому делу, повел «ЗИС» в лес, норовя догнать бегущего шофера. Тот оглянулся, втянул голову в плечи и припустил во все лопатки.

Взлетели несколько наших истребителей, завязали воздушный бой. Но один, наиболее настырный «мессер» уклонялся от боя, заходил на стоящие самолеты; султанчики пыли, приближающиеся к самолетной стоянке, недвусмысленно свидетельствовали о намерении фашистского летчика. Он, видимо, был отчаянным парнем, этот немецкий ас, он ходил все время почти на бреющем полете. И вдруг задымил, качнулся и пошел прямо в лоб на «ЗИС» Керима.

— Бросай машину! Прыгай! — донесся голос Быстрова.

Но прыгать было уже некогда. Да и злая ярость овладела Керимом — ему казалось, что это он, намертво впившись в баранку, ведет «ЗИС» на таран, а не «мессер» сейчас врежется ему в ветровое стекло. На короткую долю секунды захолонуло сердце в смертельной истоме — и «ЗИС» врезался в кустарник, окаймляющий поляну, где размещался аэродром, а «Мессершмитт» окутался густым клубом дыма и взорвался в воздухе. Одновременно загорелся и пошел на снижение второй стервятник.

Керим с трудом выбрался из кабины, провел ладонью по вспотевшему лицу, — было такое впечатление, что ладонь коснулась мокрого куска льда. Прятавшиеся в лесу постепенно выбирались на поляну, но шофера между ними Керим не усмотрел и, отдышавшись малость, повел «ЗИС» на прежнее место, к недогруженным самолетам.

Подошел комиссар полка майор Онищенко.

— Вы ранены, Атабеков?

Керим снова провел по лицу рукой.

— Никак нет, товарищ майор.

— Не с этой… с другой стороны!

— А-а… вероятно, веткой царапнуло, когда «мессер» взорвался. Тогда много веток с деревьев посыпалось; наверно, в меня угодила одна…

Комиссар посмотрел заинтересованно, хотел сдержаться, но все же спросил: