Борис Зубавин - От рассвета до полудня [повести и рассказы]

А чувства их были гневны, мрачны и ужасны. Сперва эти чувства в полном комплекте были выражены Гапусе, телке, дурехе, которую и прораб, и знакомый водолаз, и эта знакомая ее дивчина надули самым нахальным образом. Да как это может быть, чтобы обещать одно, а сделать другое? Это же все равно, что в душу человеку наплевать. А бригадирша, дура набитая, сносила все эти коварные обманы и слепо верила обещаниям.

Но Гапуся недаром считалась опытной бригадиршей. Она внимательно выслушала девичьи речи, выбрала наиболее удачный момент, подбоченилась да и сама взорвалась. И как! Подружки ее даже рты от изумления поразевали и умолкли разом.

— Чтоб всем им повылазило! — кричала Гапуся. — Чтоб та Вика, замухрышка чертова, и на глаза мне больше не попадалась! Чтоб тот Леня — водолаз, ухажер несчастный…

И пошла, и поехала перечислять всякие подробности минут на двадцать пять без передыху. А когда высказалась, то ее бригадирский авторитет в глазах девчат был вновь восстановлен во всем его первозданном объеме. И попробовала было одна из девчат, Дуся Огольцова, предложить "не ехать, и все", да Гапуся так строго глянула на нее своими прекрасными небесными очами, что Дуся первая прытко потащила чемоданчик к полуторке.

Так бригада деревенских девушек, приехавших в город на восстановление знаменитой ГЭС, по стечению нелепых обстоятельств была выдворена из города вновь на степные просторы, в деревню, где кричали петухи, блеяли овцы, раздавалось мычанье, ржанье, кудахтанье, хрюканье, пахло свежим сеном, навозом, скороспелыми яблоками, и о городе, о ГЭС напоминали разве что орсовские экспедиторы, приезжавшие каждое утро на грузовиках за молоком, овощами и другой сельскохозяйственной продукцией.

Хозяйство подсобки находилось в плачевном состоянии, и строителям, брошенным сюда из города, надлежало до осенних дождей, до заморозков-холодов подготовить к зимним условиям разрушенные фашистами, а то и самостоятельно развалившиеся от старости помещения для людей, скота, картофеля и овощей.

Вот как закончились служебные перемещения, продиктованные жестокой необходимостью, заботой о пользе дела и тем не менее принесшие кое-кому одни лишь огорчения.

На пятый, а может, на седьмой день своей новой работы в должности комсорга левого берега Виктория Лядова, зайдя в кабинет Евгена Кузьмича Поливоды, сказала:

— Вы помните, Евген Кузьмич, я вас просила об одной девчачьей комсомольско-молодежной бригаде? Чтобы ее перевести с жилого массива на завод?

— Ну? — заинтересованно спросил Поливода.

— Теперь я прошу перевести эту бригаду на плотину.

— Как фамилия бригадира? — спросил Поливода, хитро сощурясь.

— Синепупепко.

— Я ее, Виктория, уже перевел.

— Уже? — радостно вскричала Вика.

— Уже, — грустно подтвердил Поливода.

— Куда? На бычки? На шлюз? А я их еще не встречала.

— О! — многозначительно провозгласил Евген Кузьмич, подняв вверх указательный палец. — Я ее перевел не на бычки, а на коровники.

— На какие коровники? — удивилась Вика.

— На самые обыкновенные, в которых коровы содержатся. В так называемом подсобном хозяйстве нашей ГЭС.

— Что же вы наделали, Евген Кузьмич! — всплеснула руками Вика. — Такую самоотверженную бригаду молодежи послать лепить коровники!

— Корова, она тоже и тепло, и заботу любит, — вполне резонно заметил Евген Кузьмич. — А нам нужны молочные продукты. Детишкам, например, больным.

— Но пусть там старики работают! А таких девушек надо ставить на основные работы. Неужели вы не понимаете, товарищ Поливода?

— Я все понимаю. Но запутала мне голову эта Синепупенко, будь она неладна. Что ж нам теперь с нею делать?

— Немедленно ставить на плотину.

Евген Кузьмич побарабанил по столу пальцами, вновь напевая:

— Синепупенко, Синепупенко, на заводе теперь… — и тут, шлепнув по столу всей пятерней, решительно сказал: — А их сюда пряником не заманишь.

— Неправда, — энергично возразила Вика.

— Правда. Ты послушай меня: свежий воздух, благоуханье природы, хорошее, не как у нас в столовке, я думаю, питание. Нет, — решительно заключил он, — не поедут ни за какие гроши.

— Поедут, Евген Кузьмич. Такие на крыльях полетят.

— Ты так думаешь? — недоверчиво поглядев на нее, спросил Евген Кузьмич, а помолчав, опять побарабанив в задумчивости пальцами по столу, заключил: — А может, ты права? Чем черт не шутит. Если вернутся, поставлю на бетонировку своего сорок шестого бычка. Справятся?