Нгуги Тхионго - Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Вамбуи была еще не старой, хоть у нее почти и не осталось зубов. В дни чрезвычайного положения она была связной у «лесных братьев» и хорошо знала подполье не только в Накуру, Ньери, Элбургоне, но и в других местах, далеко за пределами Рифт-Вэлли. Рассказывают, как однажды ей удалось пронести пистолет. Она несла его в Найвашу. На ее беду, случилась облава — ими тогда измучили всю страну. Людей согнали на пустырь позади лавок и принялись обыскивать. Дошла очередь и до нее. Вамбуи скривила рот и застонала, будто зуб разболелся. Обыскивавший ее полицейский, из местных, сочувственно буркнул на суахили: «Ну-ну, мамаша», но дела своего не бросил. Начал с груди, похлопал под мышками, пробежал руками по телу — сейчас нащупает… И тогда она завопила — полицейский даже отпрянул.

— Нынешняя молодежь!.. Совсем стыд потеряли. Что ж, если тебе белый прикажет, ты и к родной матери полезешь под юбку! Коли так, я задеру подол, любуйся, если только твои бесстыжие глаза не лопнут!

И она с таким решительным видом схватилась за край одежды, что полицейский невольно отвел глаза в сторону.

— Пошла вон, — зарычал он. — Следующий…

Сама Вамбуи никогда эту историю не рассказывала, но и отрицать не отрицала, а когда ее спрашивали, только загадочно улыбалась в ответ…

— Видел, как старики, до того как самим выпить, выплескивают немного пива на землю? — начала Вамбуи. — Зачем, не знаешь? Чтобы помянуть умерших, тех, кто там, внизу… И нам негоже забывать сыновей своих. Кихика был большой, великий человек.

Муго так и обмер. Варуи на него не глядит — уставился на лампу, лившую тусклый, призрачный свет. Вамбуи мирно сидела, упершись локтями в колени, уткнув подбородок в ладони. Мысли Гиконьо витали далеко.

— Чего же вы хотите? — в голосе Муго прорвался панический страх.

Но тут в дверь громко постучали. Все обернулись на стук. Раздираемый страхом и любопытством, Муго пошел открывать.

— Генерал! — завопил Варуи, едва разглядев вошедших.

На пороге стояли двое. Один высокий, чисто выбрит, пострижен коротко, по-солдатски. У второго, что пониже, волосы заплетены в косу. Сразу видно — воины, борцы за свободу, из тех, кто недавно вышел из лесу, после объявления амнистии в ознаменование Свободы.

— Садитесь, вот хоть на кровать, — предложил им Муго и сам удивился: голос был скрипучий, слабый, как у старика… «Что за день сегодня! Все на меня глазеют, размахивают руками… Я не за себя боюсь. Моя жизнь ничего не стоит. Бог свидетель, мне уже все равно… все равно…»

С приходом этих двоих все оживились, заговорили разом. Хижина наполнилась взволнованным гулом. Вамбуи рассказывала о подготовке к празднествам Свободы человеку с косичкой. В лесу ему дали прозвище Лейтенант Коинанду. Высокий же был известен под именем Генерал Р.

— Жертву, жертву богам! — весело кричал Коинанду. — Целого барана! Вот уж поедим мяса! В лесу, кроме бамбука, мы ничего не видели, разве когда кабана подстрелишь.

— Что ты понимаешь в обрядах! — под общий смех осадила его Вамбуи.

— А как же, мы в лесу тоже приносили жертвы — кабанов жарили. Богам — дым, нам — мясо. И молились по два раза на дню. А если шли на задание, то и третий раз. Встанем лицом к горе Кения и просим Нгаи, Всевидящего:

Все притихли, внимая торжественному напеву. Коинанду бросил дурачиться, пел всерьез. Когда он кончил, воцарилось долгое молчание. «Все как во сне… Проснусь, и в хижине никого не будет… Останусь один, как всегда…» — думал Муго.

Гиконьо зашелся сухим кашлем.

— Простыл, а? — всполошился Варуи. — Вот я и говорю: нынешняя молодежь никуда не годится. Хилая какая-то. Мы в свое время ночи напролет лежали в засаде, на земле, в лесу, выслеживая воинов масаи. Ветер свистит. Одежда вся мокрая от росы. И хоть бы кто-нибудь кашлянул. Все нипочем.

Эти двое, борцы за свободу, посмотрели на Варуи.

Они провели в лесу семь долгих лет. Но спорить со стариком не стали.

— Что толку в молитвах? — внезапно воскликнул Генерал Р, возвращаясь к прерванному разговору. — Помогли они Кихике? А он-то в них верил! Каждый день Библию читал, всюду таскал ее с собой. Почему же бог не шепнул ему хоть одно словечко — не ходи, мол, это ловушка?

— Ловушка? — торопливо переспросил Гиконьо. — Ты хочешь сказать, что Кихику предали?