Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Он был не таким уж плохим человеком, — сказала Дина.

— Кто мы такие, чтобы судить — хорош он или плох? Просто на этот раз чаши весов сравнялись. Скажу вам честно, сестра, когда вчера утром я увидел, как Хозяин Нищих приближается к нашему дому, у меня появилось желание просить его о помощи — найти мне какое-нибудь прибыльное местечко. Но убийца добрался до него первым.

— Он хотел украсть деньги?

— Нет, деньги его не интересовали. Тогда он отрубил бы кисть. Нет, убийца отбросил нож и закричал, что он циркач, у него был номер с обезьянами, а Хозяина он убил из мести.

Дина побледнела и опустилась на стул. Ибрагим с трудом оторвался от своего и взял женщину за руку.

— Что с вами, сестра?

— У того, кто назвал себя циркачом, был шрам на лбу?

— Кажется, да.

— Он приходил ко мне на прошлой неделе, хотел встретиться с Хозяином по какому-то делу. Я сказала, что он придет в четверг — то есть вчера. — Дина сложила пальцы в кулак и приложила ко рту. — Я помогла убийце.

— Не говорите так, сестра. Как вы могли знать? — Старик похлопал ее по руке, ногти у него были грязные. Несколько месяцев назад такое прикосновение вызвало бы у нее отвращение. А сейчас она была ему рада. Его сморщенная кожа, похожая на чешую безобидной рептилии, пробудила в ней изумление и жалость. «И почему я так его ненавидела, — спросила себя Дина. — Человек может вызывать только чувство изумления из-за его способности выживать и жалости, когда это у него не получается. И, наверное, Манек был прав, когда говорил, что все кончается плохо».

— Не вините себя, сестра. — Старик снова похлопал ее по руке.

— Почему вы упорно зовете меня «сестрой»? Ведь я вам в дочери гожусь.

— Хорошо. Буду звать «дочкой». — Старик улыбнулся, и эта улыбка была неформальная. — Ведь владелец обезьян в любом случае нашел бы и убил Хозяина — с вашей помощью или без. В полиции говорят, что он психически больной — убежать от полицейских даже не пытался, просто стоял и нес какой-то вздор: якобы когда он лежал без сознания, Хозяин украл двух его детей, ослепил их, отрезал кисти, искривил позвоночники и сделал из них нищих. Но теперь предсказание сбылось — и он отомстил негодяю. Кто знает, какие демоны вселились в беднягу и помутили его разум!

Старик снова погладил руку Дины.

— Теперь, когда Хозяина Нищих нет, домовладелец постарается вас выселить. Я пришел предупредить вас.

— Разве я смогу противостоять его бандитам?

— Нужно опередить его. У вас есть немного времени. Теперь в квартире нет портных и жильца, поэтому надо еще найти, к чему придраться. Наймите адвоката и…

— У меня нет денег на дорогого адвоката.

— Подойдет и дешевый. Он должен…

— Но как я его найду?

— Идите в суд. Он сам вас найдет. Как только пройдете ворота, адвокаты сбегутся к вам.

— И что дальше?

— Поговорите с ними, выберите того, кого сможете нанять. Скажите, что нужно найти управу на домовладельца, чтобы с его стороны прекратились угрозы и прочие формы агрессии и восстановился статус-кво…

— Разрешите я это запишу. Иначе забуду. — Дина взяла бумагу и карандаш. — Думаете, это поможет?

— Если поторопитесь. Не тяни времени, дочка. Иди — иди прямо сейчас.

Дина порылась в сумочке и достала пять рупий.

— Это пока не найдете работу, — сказала она и сунула бумажку в его чешуйчатую руку.

— Нет, я не могу взять у вас деньги — вам и так досталось.

— Неужели дочь не может помочь старому отцу?

Старик со слезами взял деньги.

За воротами суда сложился импровизированный шумный базар, здесь люди, проводившие долгие часы, дни, недели и даже месяцы в надежде найти справедливость, могли купить еду. Тех, кто здесь уже прижился, можно было легко узнать — они приходили сюда с пакетами припасов, стояли в стороне и громко жевали. Около мужчины, который жарил пирожки с овощами, собралась большая толпа. «Неудивительно, — подумала Дина, — запах очень соблазнительный». Рядом на большом куске льда охлаждался ананас. Отводя глаза от брызжущего сока, женщина отрезала от ананаса длинным острым ножом тонкие круглые ломтики, восхитившие Дину своим безукоризненным видом.

В центре толпы у здания суда расположились машинистки. Они сидели, поджав ноги, словно находились в храме, и печатали за столиками на красавцах «ундервудах» документы для истцов и просителей. Рядом продавали нужного размера бумагу, скрепки, папки, красные ленты для перевязки документов, синие и красные карандаши, ручки и чернила.