Валентин Крючков - Когда в пути не один

Ничего не подозревающий Владимир, одетый по-домашнему в спортивный шерстяной темно-синий костюм, направился для встречи с ним вниз. На это жена было возмутилась, куда, мол, на ночь глядя собрался, но Филиппов пояснил: дескать, приехал шофер председатель Игорь Бодкин, родственнику которого требуется срочно в чем-то помочь. И он уверенно указал на окно, в которое хорошо было видно машину шефа, стоявшую возле трансформаторной будки.

Но как только Владимир открыл дверку кабины, то сразу все понял: посередине заднего сиденья стояла большая накрытая белой бумагой картонная коробка, а на ней — закуска, коньяк, водка и бутылка боржоми. «Родственником» оказался инструктор отдела пропаганды и агитации обкома партии, с которым Владимир какое-то время вместе работал. Отказываться в такой обстановке было, конечно, нельзя. Владимир и не отказывался. Посидели душевно, выпили за машину и за здоровье присутствующих, за дружбу. А в разговоре о том о сем выяснилось между прочим, что теперь председатель облисполкома Славянов посещает баню с председателем горисполкома второго по численности города в области Смурковым.

И Владимир уже тогда с сожалением подумал, что Богородов и Славянов, должно быть, уже никогда не смогут восстановить прежних отношений друг с другом.

Область рапортовала Центральному Комитету партии, Советам Министров Союза и республики об успешном завершении посевной кампании. «Выполняя решения XXV съезда партии и в преддверии выхода в свет постановления ЦК КПСС „О дальнейшем повышении эффективности сельского хозяйства страны“, — сообщалось в рапорте, — труженики села посеяли зерновых — более миллиона гектаров, посадили картофеля — сто тысяч, овощей открытого грунта — более восьми тысяч, кормовых культур — семьсот пятьдесят тысяч гектаров. Выполнено задание правительства республики по сохранению площадей под сахарной свеклой: плантации ее посевов в текущем году составили более двадцати одной тысячи гектаров».

Закончив чтение, Владимир положил копию рапорта в папку, где хранились другие образцы телеграмм и писем в высшие органы власти и, повернувшись к слушавшему его главному агроному управления сельского хозяйства Заборову, спросил:

— Что скажешь, Василий Тимофеевич?

— Неплохо. Но впереди еще предстоит самое главное: вырастить и собрать урожай. А проблем в решении этих вопросов будет немало, — рассуждал Заборов. — Вот люди, особенно жители сельской местности, и ожидают с надеждой увидеть в очередном документе партии реальные меры, направленные на резкий подъем аграрного сектора.

— Ты как наш председатель рассуждаешь, — одобрил Филиппов главного агронома. — Иван Васильевич тоже надеется, что именно так и будет. Дескать, Давыдов обстановку в стране знает, и потому можно рассчитывать, что постановление будет целенаправленным. Очень важно увидеть, сколько и куда выделяется средств. Без этого о дальнейшем росте производства в сельском хозяйстве не может быть и речи.

— Председатель знает, что нужно. Время, когда выезжали на одном энтузиазме, давно кончилось. Чтобы получать хорошую отдачу, в село надо сначала вложить. Ладно, Владимир Алексеевич, справку я тебе передал. Что, ваш опять куда-то собирается ехать? — почему-то спросил Заборов и пояснил: — Материал готовили срочно.

— Не знаю, — удивленно ответил Филиппов. — Пока никаких разговоров о поездке не было.

— Я побегу! — заторопился Заборов. — Машина меня дожидается.

Дверь за главным агрономом области шумно закрылась, а Владимир задумался: куда это надумал ехать шеф, к кому, кто вызывал? Почему он ни словом не обмолвился об отъезде, хотя раньше практически всегда говорил, куда и к кому направляется.

И в самом деле, вскоре после этого Славянов как-то слишком срочно был вызван якобы в Совет Министров. Рано утром на «Чайке» он отбыл в столицу, конкретно не сказав, в какой именно Совет Министров, к кому и по какому вопросу.

«Что-то очень скрытная поездка», — опять удивился Филиппов. Обычно в таких случаях ему приходилось писать шефу выступление по какой-либо теме, готовить справочные материалы, а тут — абсолютно ничего. Взял с собой лишь знаменитую записную книжку да справку из управления сельского хозяйства. Пробыв в Москве всего один день, председатель вернулся в скверном настроении, и опять никаких рассказов о поездке, как бывало прежде, в этот раз не последовало.