Валентин Крючков - Когда в пути не один

А изобретатель Воробьев, склонив голову на бок, мирно дремал на заднем сиденье, придерживая рукой целлофановый пакет с презентом от Чагина — расписанными под хохлому чашкой и ложками, изготовленными в цехе подсобных промыслов колхоза.

Филиппов любил последний день рабочей недели гораздо больше воскресенья: можно было спокойно, без боязни, что завтра на работу, расслабиться, потом за три ночи и два дня хорошо отдохнуть и многое сделать по садовому хозяйству. Благо и помощник у него на выходные дни имелся постоянный — бывший бригадир вальцовщиков с «Красного вулкана» Евгений Маврин, с которым Владимир поддерживал дружбу с тех самых пор, как вернулся из армии. Обычно Филиппов прикидывал в уме, что можно и нужно сделать в первую очередь, а потом, приехав в сад, уже на месте определял самое необходимое. В этот раз никакого разговора о какой-либо работе в саду не могло быть и речи. Главное — провести на должном уровне дружескую встречу, так называемый шашлычник, на который приглашены были весьма солидные люди — начальники областных управлений или их заместители, директора театра драмы и цирка, друзья — Соколовский и Буравков. Хотя подобная встреча была не первой, Владимир определенное волнение все же испытывал, да и основная работа — писать доклады и выступления для самого председателя облисполкома — к спокойствию не располагала.

Из размышлений о ней его вывел резкий удар двери о сейф — это происходило всегда, когда ее открывали смело и в большинстве свои, хорошо знакомые люди. В кабинет уверенно вошел Турарин, в слегка удлиненной, наполовину уже распахнутой куртке, темно-синем костюме и кремовой рубашке с галстуком. Он по-свойски обнял Филиппова и, улыбаясь, отрапортовал:

— Я готов. Жду дальнейших распоряжений. Кстати, Лурин будет?

— Обязательно! — успокоил Филиппов председателя колхоза, зная, что ему очень понадобится начальник областного управления связи, и тут же пояснил: — Мы с ним к Буравкову недавно наведывались. Костюм ему подобрали. А потом они вместе с Буравковым меня и упросили, чтобы я собрал вас: дескать, давно не общались в тесном кругу.

— Ну и правильно! А кто еще из ваших будет? — поинтересовался Турарин, надеясь встретиться еще с кем-нибудь из нужных ему людей.

Филиппов начал перечислять участников вечеринки, но когда назвал «вратаря» Маврина с «Красного вулкана», Турарин удивленно переспросил:

— Вратарь Маврин? С «Красного вулкана»? Такого не знаю. Он в какой команде играет? А почему он с нами?

— Это мой старинный друг. Когда-то гроза хулиганов и дебоширов в заводском общежитии, где он прожил почти всю свою жизнь, — рассказывал Филиппов. — Теперь совсем другое дело, да и годы не те, а сам Маврин — инвалид второй группы. И чтобы получше жить, с трудом устроился работать, как он любит говорить, «вратарем», то есть открывает и закрывает ворота в цехе. Судьба крепко его потрепала. Как-то в расцвете сил Маврин уехал отдыхать по путевке в санаторий. Однажды вечерком решил сходить за вином, чтобы угостить подружку, с которой проводил время. Стал переходить улицу и, не рассчитав, угодил под машину. Очнулся в больнице: искалеченный, разбитый, весь в бинтах. Дело было в феврале. Ну, время идет, я и забеспокоился, что долго нет ни слуха ни духа от старого друга — позвонил в табельное бюро. А мне и говорят: Маврин попал под машину и лежит в больнице в Трускавце, где отдыхал по путевке. Когда Женька вернулся оттуда, уже весна наступила. В общежитие, где жил Маврин, мы пришли вместе с директором театра драмы Каменевым. Увидев его, чуть не лишились речи — худой и поседевший, на костылях, Маврин пытался подняться с кровати, но от волнения даже этого не мог сделать! В дипломате у меня были закуска и водка. Спрашиваю: «Тебе можно? Граммов сто?» — «Только и держусь за счет этого, — отвечает. — Жить не хочется. И, честно признаюсь, не однажды возникало желание проковылять на балкон да махнуть с пятого этажа… А врачи требуют, чтобы я соблюдал гигиену. Чаще промывал раны и швы. А у нас какая там теплая, холодная вода и то не всегда бывает».

Ну, посидели мы с Мавриным часок, а когда стали собираться уходить, я ему и говорю: «Как старый производственник, пиши заявление на имя директора завода с просьбой выделить тебе благоустроенную однокомнатную квартиру». Сейчас этот вопрос еще находится в стадии обсуждения, и сколько эта стадия продлится — неизвестно. Но у меня все под контролем. Так что Маврин по-прежнему живет в общежитии, на пятом этаже, где, как ты слышал, вода даже холодная бывает с перебоями, но, я надеюсь, вопрос дорешаю. Вот такие дела, Максим Витальевич, — закончил рассказ Филиппов и, пристально, с особым значением посмотрев на Турарина, добавил поучительно: — Друзей, как и коней, на переправе не меняют. Согласен? Ну и хорошо. А теперь, дорогой мой, направляйся-ка ко мне на дачу, где всех нас уже поджидает Маврин. Не возражаешь? Тогда говори, что у тебя из даров природы?