Ким Ёнха - Никто не узнает…

Впервые я увидела его весной двухтысячного года. В то время я только поступила в магистратуру, а он уже учился в аспирантуре. На него обратили внимание сразу, как только он впервые появился в университете. Это было особенно любопытно, потому что кафедра корейского языка и литературы — одна из самых скучных и неинтересных. Основными событиями, которые мы обсуждали, были такие банальности, как, например, кто и куда устроился на работу или кто провалился на последнем туре собеседования. Таких интересных событий, как у математиков — решение сложных задач в течение десятков лет, на кафедре корейской литературы не было. Иногда, правда, кому-нибудь удавалось найти несколько стихов известного поэта, перебравшегося в Северную Корею. У нас не было гениев и легендарных личностей, ведь основной нашей задачей являлся розыск материалов. Мы сидели в библиотеках, перелистывая страницы старых научных статей, пытаясь вникнуть в смысл философских теорий иностранных исследователей. Некоторые из нас изучали китайские иероглифы, некоторые пытались составлять новые словари.

Но и о таких вещах я тогда не могла даже мечтать, поскольку училась всего лишь в магистратуре, причем не очень прилежно. Тогда мне было двадцать четыре года, я только рассталась со своим молодым человеком, с которым познакомилась ещё в бакалавриате, он был мне по-прежнему интересен и я следила за каждым его шагом. Несмотря на то что отношения наши были закончены, нам приходилось встречаться на занятиях. Тогда мы считали, что расставаться нужно без сожаления. Я пыталась уговорить его не бросать меня, на что он ответил мне очень серьёзно:

— Джиён, ты же умная девушка, не надо расстраиваться из-за такого пустяка.

Ах, мерзавец! Если бы у меня был пистолет, я бы приставила дуло к его виску: «А ну-ка проси и умоляй меня не убивать тебя, иначе выстрелю!» Мне хотелось бы узнать, сможет ли он быть столь же невозмутимым в такой ситуации. Понятно, что у нас в стране пистолет достать невозможно, поэтому мне пришлось выкинуть эти мысли из головы. Тем не менее я решила, что когда-нибудь, в далёком будущем, когда мне удастся приобрести оружие, я отомщу ему, но он уехал раньше, будто догадавшись о моих намерениях, в Индонезию с какой-то благотворительной миссией. Ненавижу таких, как он! Он сделал мне больно, а теперь мне даже ненавидеть некого. Эгоист!

Макото появился как раз в это время. Он был высокого роста, с густыми бровями и блестящими оленьими глазами, походил на героя, который сможет спасти нас от скучной повседневности, и все девушки отделения корейского языка и литературы сразу обратили на него внимание. В то время мы смеялись над мужчинами с нашей кафедры, болтая, что, видимо, при поступлении в магистратуру им делают уколы, уничтожающие тестостерон. У нас на кафедре мужчины со временем становятся женоподобными, засиживаются в библиотеках, на вечеринках, напиваясь, визжат, как девчонки, и жалуются на жизнь. А ведь до учёбы в университете все они были вполне нормальными молодыми людьми.

Именно то, что мужчины теряют свою мужественность, занимаясь корейским языком, имела в виду Хичон, когда сказала, что корейский язык опасен. Она даже настаивала на том, чтобы на учебниках корейского языка писали: «Изучение корейского языка опасно для мужского достоинства!», как пишут предупреждение на пачке сигарет. В университетских курилках среди девушек это часто было темой для шуток.

В то время в Корее было мало иностранных студентов. Тем более большая редкость — чтобы корейский язык приезжали изучать из Японии. Именно поэтому Макото и привлёк всеобщее внимание. За ним наблюдали все, начиная от студентов и заканчивая старыми профессорами. Для нас он был больше чем просто иностранец, он был как дипломат, направленный к нам для установления дружественных отношений. Когда известный японский политик выступил с антикорейской программой и вся Корея была в шоке, профессор Пак Чонён, преподающий литературу десятого — шестнадцатого веков, спросил Макото: «Господин Макото, как вы думаете, кому принадлежит остров Токто?» На что Макото ответил, почесав затылок и не обращая внимания на неловкость вопроса: «Как вам сказать… Мне кажется, остров принадлежит чайкам». И в аудитории наступила тишина.

Когда проходил футбольный матч между сборными Кореи и Японии, наши парни, живущие как евнухи, внезапно обнаружили свою скрытую мужественность. Макото с улыбкой настоящего японца отказывался от предложения вместе посмотреть матч, но мальчишки насильно затащили его в бар, хотя Макото упирался и говорил, что любит бейсбол и болеет за Ёмиури из «Джайнтса». И Макото пришлось два часа сидеть в баре и наблюдать игру команд в красных и синих футболках. Когда я спросила его, почему он не ушёл, он ответил: «Хоть я и не люблю футбол, но я люблю пиво. Если меня угостят пивом ради того, чтобы я поболел за корейскую команду, почему бы мне не посидеть с ними?»